Элемент Водоворота

Гениальный Идиот

Чувство вины лежало на плечах Шикамару тяжелым грузом. Он ощущал свою ответственность за то, что на этот раз операция прошла из рук вон плохо. Он не смог разработать безопасный план, не смог уберечь команду. Острый приступ самобичевания и самоуничижения поверг Нару в полукоматозное состояние. Но больше всего его беспокоил страх, снова поселившийся в сердце, как и в тот раз, когда он провалил свою первую в качестве капитана команды миссию по возвращению Учихи, чуть не потеряв двоих членов команды и с трудом сохранив остальных, и то только благодаря вовремя подоспевшей подмоге.

Кто-то мог посчитать Шикамару трусом. Он и сам регулярно настаивал именно на этой версии, но это было не так.

Нара-младший был реалистом, очень осторожным и педантичным реалистом. Он не ввязывался в сомнительные затеи, никогда не совершал поступков, последствия которых предварительно не просчитывал с достойной восхищения щепетильностью. Он всегда чувствовал на себе ответственность за жизни, здоровье и благополучие своих товарищей по команде, возможно, потому что в основном исполнял роль мозгового центра операции. Он стремился свести к минимуму риск потерять кого-то из команды, поэтому выбирал наименее опасные задания. И сейчас он чувствовал себя абсолютно несостоятельным, бесполезным. Все, в чем он был силен, – это тактика и стратегия. Но его талант оказался беспомощным против Акацки. И именно из-за того, что он не смог разработать безопасный план, он потерял учителя и друга. Он не хотел, он боялся снова принять на себя ответственность, снова взять на себя риск, повести за собой людей и, возможно, потерять их.

Шикамару поднялся на ноги и оглядел деревню. По улицам сновали туда-сюда торговцы, бегали дети, вновь игравшие «в ниндзя», изредка мелькали зелеными жилетами джонины и чуунины. Жизнь шла своим чередом, словно ничего не изменилось. Просто не стало человека. Очень важного для него человека. До боли захотелось тоже быть частью этой несгибаемой, непробиваемой жизни, этого бурлящего энергией муравейника, этого потока, который, несмотря ни на что, упрямо движется вперед. Нара неохотно спустился в дом, предвкушая расспросы и сочувственные взгляды.

– Не сейчас, мам, – вздохнув, остановил решительную женщину сын и вышел на улицу.

По привычке сунув руки в карманы и едва заметно кивая встречным прохожим, Нара шел куда глаза глядят. Прогулка обычно помогала ему прочистить мозги и размять тело. Ему нравилось провожать бессмысленным взглядом людей, спешивших по своим делам, и лениво додумывать причины их спешки, наблюдать за веселой возней детворы, мимоходом подслушивать обрывки разговоров и достраивать их в своем воображении. Он любил наблюдать за природой, хоть Ино и упрекала его в чрезмерно рациональном ее восприятии, шутливо подтрунивая над его комментариями о безупречно синхронном трепете листьев на ветру или безукоризненно правильной форме некоторых облаков. Наблюдение за «жизнью» во время прогулки отвлекало, давало мозгу передышку, пускало мысли в другое русло. Но в этот раз все оказалось просто бесполезным. Мысли упорно возвращались к Асуме и дальше со всеми остановками следовали в полное отчаяние.

Шикамару вернулся через несколько часов бесцельного скитания по улицам и уселся на террасе дома, бессмысленно глядя в небо. Он сидел не шевелясь, не реагируя на вопросы матери, даже почти не моргая, словно его разбил паралич. Он не отрывал взгляда от плавных и величественных движений облаков, отмечая лишь изменение их цвета. Стемнело, и небосвод покрылся звездами, но Нара так и не сдвинулся с места.

На пороге дома показался Шикаку, подошел к сыну, постоял над ним несколько минут и, не дождавшись хоть какого-то внимания, тронул парня за плечо.

– Пойдем со мной. – Нара-старший вошел в дом и уселся за столик для игры в шоги.

Шикамару послушно сел напротив, уставившись стеклянным взглядом на расставленные на доске фигуры. Играть не хотелось, пожалуй, впервые с тех пор, как Асума показал ему эту игру. Сенсей играл паршиво,

но именно во время партий в шоги они чаще всего разговаривали по душам. Голова была тяжелая от заполнивших ее воспоминаний и невеселых мыслей, все чувства заторможены. Шикамару смиренно переставлял фигуры, почти не глядя.

– С таким настроем тебе вряд ли удастся выиграть сегодня, сын, – заметил Шикаку и, не дождавшись ответа, добавил: – Значит, Акацки?

Шикамару кивнул. Голос отца доходил до его сознания издалека, словно из глубокого колодца, заставляя мучительно напрягать разум, провалившийся в кому.

– Они сильны, как мы и предполагали? – Снова кивок. – Что ты собираешься делать?

Младший Нара нахмурился, опустив голову и упорно разглядывая свои фигуры. Что он собирался делать? С чем? Зачем? Он бесполезен. И вообще, к чему отец завел этот разговор?

– По крайней мере, я точно знаю, что ты не настолько глуп, чтобы попасться врагу. Как твой отец, я рад этому. Мне не хочется присутствовать на похоронах сына. – Фразы отца чередовались со стуком костяных фишек о деревянную поверхность стола и сопровождались все ниже и ниже опускавшейся головой младшего Нары. – Ты умен и талантлив, Шикамару, твои способности очень пригодятся Конохе.

– О чем ты говоришь, отец?! – Шикамару ударил по столу кулаком, разметав фигуры по всей комнате, и вскочил. – Я бесполезный, абсолютно бесполезный! – Парень отчаянно сжимал кулаки, впиваясь ногтями в горячие ладони, и изо всех сил напрягал связки. – Я не смог… я вообще ничего не смог сделать! – Шику била мелкая дрожь, он никогда не позволял себе кричать на отца или выйти из себя. – От меня нет никакого толку! – с отчаянием процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Это не так, и ты это знаешь. – Шикаку медленно поднялся и встал лицом к лицу с сыном, чуть прищурившись и глядя в его искаженные болью черты. – Просто отпусти это.

Шикамару отступил на шаг, удивленно распахнув глаза, которые помимо воли наполнились слезами. Отец направился к выходу, вскользь взглянув на борющегося с удушающими рыданиями сына, и бросил напоследок:

– Это первый шаг.

И притворил за собой дверь.

Шикамару лежал на полу комнаты, в которой они с отцом играли в шоги. Сквозь полупрозрачные шторы сочился бледный лунный свет, заставляя раскиданные по полу фишки отбрасывать удивительно длинные тени. Нара не двигался, бессильно раскинув руки и ноги в стороны. Слезы кончились, истерика прошла, самообладание медленно, но верно возвращалось к юноше. Парень рассеянно скользил взглядом по разбросанным фишкам, пока не наткнулся на фигурку с надписью «Король». Шикамару тут же вспомнил их последний разговор на привале, когда сенсей задал ему вопрос о том, кто, по его мнению, является Королем. Наиболее очевидным ответом было «Хокагэ», но именно очевидность этого ответа заставила Шикамару тут же отбросить его. Король, честно говоря, не слишком сильная фигура, не идет ни в какое сравнение с Колесницей или Драконом. Он практически не может атаковать, да и пространство для маневра крайне ограничено. Однако именно эта фигура приносит победу или поражение. Пока жив твой король, ты в игре.

Шикамару сел прямо и нахмурился, опасаясь упустить верную нить рассуждений. Ответ возник внезапно и теперь казался единственно верным. Пока в Скрытой Деревне есть подрастающие поколения шиноби, у нее есть надежда, есть будущее. Отбросив сожаление о том, что не догадался раньше, Нара поспешно поднялся. Тело было усталым, как после длительной тренировки, и отказывалось слушаться, но он заставил его повиноваться. Поставил столик для шоги на место и принялся собирать фишки, расставляя их на доске. Как только все фигуры были на местах, Нара сел и бездумно сделал первый ход.