Елена - чудовище для демона и дракона

Жнец Анна

Не знаю, намеренно это было сделано или случайно, но Маир поделилась и своими воспоминаниями обо мне. Я увидела себя восторженными глазами шестилетней ведьмы, почувствовала её горечь, тоску и поняла причину, по которой меня фанатично искали. Меня, Елену, реинкарнацию той, кого Маир любила сильнее собственной матери. Той, кто эту мать ей заменила. Однако напрасно чародейка возлагала на меня надежды: я больше не была Первой Тёмной.

— Я не она, — сказала, как только физически смогла это сделать. Виски пекло. Голова раскалывалась.

Маир

смотрела пристально, столь же могущественная, сколь и одинокая. В ней ещё жила та нелюбимая, замёрзшая девочка, отчаянная жаждущая внимания. Маир хотела иметь рядом близкого человека, да только не там искала.

— Я не она. Была когда-то, но теперь — нет.

Даже Еленой я ощущала себя смутно.

Маир грустно улыбнулась:

— Я знаю. Но может быть, ты хочешь вернуться в Болота? Ты была невероятно сильной колдуньей. Такой потенциал не мог исчезнуть бесследно. Способности можно найти и развить.

— Что мне делать в Болотах?

— Ты символ, легенда.

— Знаешь, — я сосредоточилась, пытаясь точнее выразить мысль, — в десятом классе я выиграла областную олимпиаду по физике. Я так гордилась собой, словами не передать. Но спустя два года школьные достижения в моих глазах уже обесценились. Они, эти достижения, казались словно и не моими вовсе. Я не могла бесконечно гордиться тем, что сделала в десятом классе. Пришло время двигаться к новым вершинам.

Маир нахмурилась, и я пояснила:

— Я не хочу провести жизнь в тени Первой Тёмной. Не хочу, чтобы во мне видели её воплощение. Она символ, легенда, но её победы — не мои. И не просто так она покинула Верхний мир. Она мечтала забыть о погибшей дочери и дать себе шанс стать счастливой.

— Ты несчастна, — возразила ведьма.

— Но это не означает, что так будет всегда. Отпусти прошлое, Маир. Иногда то, что мы ищем, находится у нас под носом. Чтобы согреться, не обязательно лететь в Африку.

Повисло молчание. Ведьма обдумывала мои слова.

Ко мне постепенно возвращалась прежняя личность. Я всё больше ощущала себя Еленой и, глядя на свои серые руки с узловатыми пальцами, приходила в ужас. И в то же время настоящая наркотическая зависимость тянула меня обратно в туманный круг. Я разрывалась между желанием остаться в саду у пифий и паникой при мысли о их бесцельном существовании. Это же и в самом деле кошмар! Ни дома, ни любви, ни детей, ни увлечений, кроме чтения в зеркале. День сурка длиной в вечность.

— Твоё тело я исцелила, — сказала Маир, тревожно оглядываясь. — Прошло не так много времени, и душа ещё может в него вернуться. Главное, покинуть это место. Не уверена, что удастся вывести тебя отсюда, но я постараюсь.

Из дупла яблони в сад выскользнул Дрэйвен, и меня согнуло от боли.

Всё-таки влюбилась, дурочка, и опять неудачно. Неужели ни в прошлой жизни, ни в этой я не заслужила свой кусочек счастья? Никому, никому не нужна серая, невзрачная мышка Лена.

Все одиннадцать лет брака Антон пытался перекроить

меня под выдуманный идеал — образ правильной женщины, которому я со своими лишними килограммами, страстью к удобной обуви и сомнительным шуткам не соответствовала. Дракон, с которым я надеялась начать новую жизнь, как оказалось, искал во мне свою погибшую возлюбленную. И даже у демона была другая избранница. Не то, что бы мне хотелось связать судьбу с Кроу, но как приятно было ощущать себя нужной, важной, особенной.

В глазах защипало, и я закусила губу.

«Да ладно, не распускай нюни. Ну, не нужна ты им. Не достаточно хороша, чтобы тебя любили. Жила так одиннадцать лет и ещё проживёшь. Сказок не существует. Не для тебя. Смирись».

Я медленно выдохнула и расправила плечи.

«А может, и правда остаться с пифиями?»

Смотреть на приближающегося Дрэйвена было невыносимо. От его ослепительной красоты хотелось зажмуриться: распахнутый серый плащ, две верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, в волосах солнечные блики, на лице — радость и желание.

Стереть бы к чёрту воспоминания и притвориться, будто это меня он так счастлив видеть, что это ко мне он бежит, распахивая объятия.

Щека ощутила гладкость хлопковой ткани. Окатило свежим древесным запахом: Дрэйвен прижал меня к груди, заключив в кольцо тёплых рук. Не меня — Тёмную.

— Я так волновался!

Губы нежно коснулись виска.

— Люблю тебя.

«Не меня».

Мой домик с террасой и видом на водопад оказался песочным. Не будет вечеров у камина с глинтвейном, скрипа кресла-качалки и сердцебиения под щекой. Я не желаю тягаться с призраками, постоянно думать о том, что меня с кем-то сравнивают. Устала.

Я толкнула любимого в грудь, вырываясь из объятий, в которых хотела оставаться вечно.

— Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Маир, верни меня домой, к мужу.

Глава тридцать пятая

В которой мы узнаём чуть больше о раздвоенном языке и его несомненно полезных свойствах

— Что? В чём дело? Мы же планир-р-ровали… Что изменилось?..

Смотреть в растерянное лицо Дрэйвена было пыткой. Так и тянуло разгладить болезненно заломившиеся брови. Но я не поддалась искушению — оттолкнула руки, что пытались снова затянуть меня в жаркий кокон объятий.

— В чём я виноват?

Челюсть Дрэйвена напряглась, взгляд стал тяжёлым. Я смотрела куда угодно — на свои серые пальцы, на блестящие в траве яблоки, на пустую корзину у ног Маир — лишь бы не встречаться с оранжевыми глазами. Мука, что читалась в них, могла ослабить мою решимость.

Но обманываться не хотелось. К чему тешить себя иллюзиями? Нежность, плескавшаяся во взгляде, предназначалась не мне.

Служить заменой погибшей возлюбленной, всю жизнь ощущать себя бледной копией и каждый раз мучительно думать, насколько соответствуешь оригиналу? Нет, спасибо. Знаю я, чем заканчиваются попытки увидеть в обычной женщине недостижимый идеал.