Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту
Шрифт:
В 1928 году Эдвард решает выкупить у Этель Мурхед журнал «This Quarter». Два года тому назад Уолш умер от туберкулеза, и Этель не может оправиться от потери. Елена отказывается дать мужу денег, называя его желание блажью. Такой же блажью она считает его желание издать Бретона, Беккета, Хемингуэя, Лоуренса…
— Вы любите только мой счет в банке, — бросает она мужу очередное оскорбление.
Но в конце концов все-таки платит. Эдвард проглатывает в очередной раз пилюлю, хотя она ему очень горька.
Он уговорил своих знаменитых и блестящих приятельниц — Колетт, Мари-Лор де Ноай, Луизу де Вильморен — написать рекламные тексты для
— Взамен я дала ей несколько сотен франков, — впоследствии вспоминает Елена. — Бедняжка всегда так экстравагантна. И всегда без гроша…
Для своего журнала Эдвард применяет те же методы маркетинга, которые использовал для продвижения продукции Елены Рубинштейн. Он ведет постоянную хронику, учреждает литературную премию для молодых американских и английских поэтов, устраивает публикации о ней и ее лауреатах в газетах и журналах. Эдвард заказывает переводы Гете, Рембо, Рильке, Германа Гессе, публикует Натали Барни, Гертруду Стайн, Д. Г. Лоуренса, Олдоса Хаксли, Поля Валери, Эрнеста Хемингуэя, Сэмюела Беккета. Он приглашает в компаньоны Сэмюела Путнэма, американского писателя и переводчика, который до этого сотрудничал с Сильвией Бич. Но они не поладили. Путнэм считает Титуса человеком с большими претензиями. Совершенно противоположные мнения у них возникают относительно их будущих издательских планов.
Эдварда нельзя назвать человеком без недостатков, но литературу он любил подлинно и глубоко. Самому ему не удается платить авторам, и он продолжает выпрашивать деньги у жены. Елена искренне не понимает, чем так дороги ее мужу все эти писатели. «У меня никогда не было времени читать их книги. Для меня все они были meshuggeh, чокнутые, которых я должна была еще и кормить», — говорила она своему секретарю Патрику О’Хиггинсу.
Однако Елена испытывает гордость, когда Эдвард организует «маленький американский театр» в доме на бульваре Распай. Не без юмора она рассказывает о вмешательствах полиции, которую вызывали окрестные жители, недовольные шумными соседями. К тому же и пьесы ставились, по мнению властей, возмутительные. «Впервые я встретилась с законом в качестве революционерки», — вспоминает она. И в последний, вне всякого сомнения.
Многие годы спустя, вспоминая об этом, Елена так и не сможет понять, что опасного могло найти правительство в невинных представлениях. Должно быть, труппа не понравилась, решила Елена. Театр пришлось закрыть, и вместо него появился кинозал, носящий название «Студия Распай». Эдвард показывал в нем фильмы своего друга Мана Рея.
Эдвард, как и его жена, хочет всего одновременно, впрочем, хотят они совершенно разного. Эдвард мечтает совместить несовместимое: богемную жизнь и комфорт, семью и свободу, зарплату и риск, рекламу и литературу, авангард и классику, индивидуализм и огромный круг общения. Он сидит на многих стульях сразу и нажил себе немало врагов в литературной среде, в частности, им недовольны читатели «This Quarter»: они возмущаются, что Эдвард издает книги так роскошно.
Если бы у Эдварда были свои личные средства, он с радостью стал бы меценатом.
Эдвард Уильям Титус — человек, сотканный из парадоксов. От проклятых поэтов он далек, его стиль —
Ему нравится легкий непринужденный образ жизни. Он разлюбил роскошь, автомобили с личным водителем, пышные приемы — все то, чем продолжает жить его жена и в чем он сам тоже участвует. Но самому ему хочется покоя. Он мечтает раствориться в квартале Монпарнас, слиться с его улочками, кафе, книжными магазинами, ничем не отличаться от коренных жителей здешних мест.
Однако он остается в глазах многих мужем «богатой мадам Рубинштейн», а значит, фигурой в чем-то подозрительной. Елена часто ставит его в неловкое положение, когда, сверкая драгоценностями, искусно подкрашенная, в бесценных мехах и шляпах приезжает на автомобиле с шофером в гости к обитателям Левого берега. Она желает непременно сопровождать мужа, когда он отправляется в «Дом» или в «Динго» — штаб-квартиры парижских американцев. В кафе она требует, чтобы муж платил по счету за всех, нарушая железное правило: каждый платит сам за себя. Эдварда смущают ее вторжения, они превращают его в чужака, тогда как он больше всего на свете хочет стать там своим.
Но Елена и здесь ведет себя как богатая щедрая хозяйка, считая, что именно этого от нее все ждут. Она слегка пополнела, но выглядит значительно моложе своих пятидесяти пяти лет. Между тем она достигла трудного возраста, когда женщина с неизбежностью должна признать, что красота ее мало-помалу уходит, влечение к ней мужчин гаснет, и любовь, чтобы не исчезнуть окончательно, должна превратиться в сотрудничество. Но у Елены не накопилось запаса добрых воспоминаний о жизни с Эдвардом, и она продолжает надеяться, что он наконец подарит ей то, в чем отказывал до сих пор.
Это тщетное ожидание причиняет ей муки и приводит в отчаяние. Иногда они проводят ночь вместе, но случается это все реже и реже. А на следующее утро возобновляются ссоры. Чаще всего супруги общаются при помощи писем. Елена сохранит до конца жизни привычку изливать свои чувства на бумаге.
Ее письма к Эдварду бывают жалобными, саркастическими, суровыми — в зависимости от состояния. Их отношения ранят ее, она ими не удовлетворена, но не умеет изменить их. Она подсчитывает нанесенные ей удары и старается нанести столько же в ответ, нередко пользуясь недозволенным оружием — чековой книжкой. За ней сила денег, и она никогда не забывает о ней напомнить.
Эдвард более сдержан, более трезв и меланхоличен. В периоды депрессии он шлет ей стихи, горюя о ее отсутствии, ему, как и сыновьям, недостает ее присутствия. «Я ужинал сегодня дома один, стол был ледяным, сердце — чужим».
Он изворотлив, а порой жесток. Постоянно прося денег, он чувствует себя униженным и отвечает Елене обвинениями и даже шантажом. Но припев остается прежним: ни с тобой, ни без тебя.
Однако, по версии Елены, которую она приберегает для публики, их семейная и светская жизнь — сплошное счастье и гармония. «Мы с мужем видимся пять или шесть раз в год, мы очень современная семья», — сообщает она журналистке из «New Yorker». Но Елена по натуре честна и в дальнейшем признает, что, если между ними не все ладится, то виной тому ее вечное отсутствие.