Элеонора Дузе
Шрифт:
бегала показывать ее на сцене. Она добивалась того, что зритель
ощущал ее через восприятие других действующих лиц. Так и в
«Родине» Дузе по собственной инициативе перенесла сцену смерти
отца Магды за кулисы, и зритель догадывался о случившемся лишь
по поведению актрисы, по охватившему ее ужасу и смятению. Автор,
как видно из его письма, полностью принял введенное ею изменение
и признал, что всякая иная трактовка образа Магды не может срав¬
ниться
пьесы является примером, который как нельзя лучше подтверждает
мнение театрального критика Евгения Цабеля 122, отмечавшего, что та¬
лант Дузе не ограничивается чисто театральной сферой, но его можно
отнести к области поэтического творчества, ибо, готовя роль, она
дополняет ее собственными психологическими деталями и таким
образом создает свое, особое отношение к характеру героини.
Дузе показала берлинцам девять разных ролей, сыграв восемнад¬
цать спектаклей, и успех ее выступлений постепенно все возрастал.
9 января 1893 года она закончила свои первые гастроли в Берлине,
в городе, где на ее долю выпал такой грандиозный успех, какого не
удостаивался до нее ни один артист.
Вернувшись в Венецию после столь долгой триумфальной поездки,
Элеонора надеялась немного отдохнуть. Она сняла маленькую квар¬
тирку на верхнем этаже палаццо Барбариго, принадлежавшего ее
другу Волкову, которому она была обязана столь счастливо закончив¬
шимся турне, открывшим перед ней двери европейских театров.
«Наступила пора,— писала она в это время Жозефу Примоли,—
когда справедливость и добро восторжествовали, наступила пора по¬
жинать плоды, и я вот-вот вернусь домой. Я работала годы и годы —
всю свою юность!—и теперь хочу хорошенько отдохнуть... На жизнь
я себе заработала, во всяком случае. Мне хватит. К тому же я обла¬
даю самым большим в мире богатством, оно заключается в том, что
я не хочу его иметь. Я устроилась в маленькой квартирке на послед¬
нем этаже старого дома в Венеции, под самой крышей; у меня в ком¬
нате большое стрельчатое окно, из него, как на ладони, виден весь
город. Осень тихая, воздух чистый, и в душе у меня такой покой...»
Комментируя успех берлинских гастролей Дузе, театральный кри¬
тик писал в журнале «Иллюстрационе итальяна»: «Кроме лавровых
венков, ее, как видно, ожидают еще семьдесят тысяч чистенькими —
неплохие прогонные для того, чтобы пересечь океан»*.
И в самом деле, когда после долгих колебаний Тэнкцер все же
рискнул предложить Дузе поездку в Соединенные Штаты, она тот¬
час
В середине января 1893 года, после долгого и трудного путешест¬
вия, Элеонора Дузе прибыла в Нью-Йорк. Первое знакомство с городом
буквально ошеломило ее, о чем свидетельствует ее письмо искусство¬
веду Коррадо Риччи. «... И я увидела огромный город,— писала она,—
всюду колеса, экипажи, магазины и странные здания, кругом павяз-
чивая реклама, шум й грохот... Ни единой улыбки живого искусства,
ничего, на чем могли бы отдохнуть глаз и душа. У меня явилась
мысль бежать без оглядки к беспокойному морю, к себе — домой, в
Италию. Победив это первое желание, я осталась. Но до сих пор не
могу освободиться от непонятной тоски».
Дузе дебютировала в Нью-Йорке 23 января 1893 года в «Даме с
камелиями». В переполненном зале собралась весьма взыскательная
публика, среди которой находились и театральные критики, приго¬
товившиеся судить дебютантку со всей строгостью. Однако через не¬
сколько минут после того, как Дузе появилась на сцене, самые суро¬
вые из них были уже убеждены, что «новый гений вдохнул новую
жизнь в хорошо известную драму Дюма».
Тем не менее, вероятно, неопытность импрессарио, не сумевшего
должным образом подготовить гастроли, и отвращение Дузе к рек¬
ламной шумихе были причиной того, что турне, проходившее с 23
января по 21 апреля в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго и Бостоне,
пожалуй, нельзя было назвать очень успешным. Правда, под конец
гастролей ей удалось обрести расположение прессы, однако актриса
категорически отказалась от предложения продлить свое пребывание
в Америке. Отчасти это было вызвано и тем, что еще раньше Дузе
заключила контракт с лондонским «Лирик-тиетр», в котором должна
была играть с 11 мая по 8 июля.
В Лондон Дузе приехала усталая, к тому же сразу заболела, так
что начало гастролей пришлось отодвинуть на восемь дней.
Путь Дузе в искусство сопровождался ежедневной борьбой, тем
не менее она не забывала своих друзей. Узнав, что ее старый учитель
Чезаре Росси находится в стесненных финансовых обстоятельствах,
она попыталась деликатно, чтобы не ранить его самолюбия, как-то
помочь ему. В своем письме к нему от 2 мая она писала: «...Хочу вам
сказать, что будущий год я отдыхаю, и если здоровье мое, как гово¬
рит эта дурочка Маргерит Готье, не поправится, я никогда больше
не возьмусь ни за какое предприятие. И все же у меня есть одна зата¬