Эльф в подарок 2
Шрифт:
– Добро, сейчас уведу, - все так же шепотом ответил мне возчик, кивнув головой.
Адрианэля пришлось встряхнуть за плечо от души. Он, вроде, распрямил ноги и почти не пытается упасть. Идет сам, я только его обнимаю и не даю рухнуть на землю. Дед с большой укоризной покачал головой, не знает, какой трофей я сегодня добыл. Прав он, конечно, волочь в дом к детям пьяного парня нельзя никогда. Но тут ничего не поделаешь, да и дед не знает и не узнает ничего никогда о дельце, которое я провернул.
Ступенька, другая даются довольно легко, шурина почти не качает. Распахнул легонько входную дверь,
– Остроухая волчица, твой волк вернулся с добычей, - «бух, бух» разнеслось по дому. А следом топот маленьких ножек.
– Ты где был?
– уперла руки в бока злая жена. Я от тебя только маячки получаю. Ты еще несколько дней назад должен был вернуться. Смотри на меня! Если только что! Где. Ты. Был.
– Папа!
– тянутся ко мне дочери, но пока не спешат подойти. Жена крепко их держит за ручки.
– В борделе, - ляпнул язык, подчинившись дару жены.
– И что ты там делал?
– а у эльфийки тоже может вставать дыбом шерсть, как оказалось.
– Вел беседу с проститутом о жизни...
– С кем?
– Ивалель наклонила голову к плечу, словно волчица в обороте.
– С молодым человеком, - фух! Ее дар больше не действует, - это было по делу.
Адриан зашуршал спиной по стене.
– А это ты кого в дом привел?
– нахмурила лоб супруга, - только сейчас заметив фигуру в плаще.
– Я же говорил, что ради тебя способен на все, а ты не верила. Дочек давай сюда, он весь в дорожной пыли. А сама сдвинь с него капюшон.
За мою одежду уцепились крохотные ладошки, наконец, обнимая. Ивалэль крадется походкой гордой волчицы, даже силится понять запах, а в глазах затаилась надежда и робкий страх, что она напрасна. Еле слышны шаги мягких тапочек затяжелевшей супруги. Хоть бы не перепугалась, хоть бы не напрягла живот. Может, зря я притащил его в дом сегодня? Хотя, после родов от стресса у нее могло бы пропасть молоко. Что сделано, то сделано, переживать уже поздно.
Изящная кисть немного дрожит, ухватившись за краешек ткани. Рывок и капюшон слетел с головы беспутного эльфа.
– Адрианэль! Живой!
– взвыла жена во весь голос. Бросилась обнимать, плачет, со двора ей вторит разбуженная криком малышка. Ивалэль целует щеки своего брата, поливает слезами, трясет его.
– Тише, тише. Дочек перепугаешь, - обнял я ее со спины.
– Что с ним?
– дрогнул голос супруги, - Почему он такой?
– Мальчик просто выпил немного. Не сердись на него, к утру все пройдет.
– Как же ты его нашел?
– Не скажу. Это будет мой единственный секрет от тебя, ладно? Обещаешь не узнавать его у меня?
–
Уткнулась мне в грудь своим носом. Не то ревет, не то силится поднять голову и поцеловать. Да только круглый живот мешает достать куда-то выше моей груди.
– Я малышку разбудила, слышишь, плачет. Зубик режется. Дедушка только ее убаюкал. Пойду, помогу. Адрианэль жив! И дома, - качает головой, уткнувшись в меня.
– Сейчас отнесу шурина в его постель, пусть спит, а я займусь дочерьми, ты отдохни. Дедушка укачает девочку, даже не беспокойся.
– Ты голодный?
– Как волк!
– накрыл я желанные губы бархатным поцелуем.
Адрианэль качнулся и приоткрыл глаз.
– Не при нем, - мигом отстранилась жена.
– Папа? Ты откроешь запертую комнатку?
– подняла на меня личико старшая из малышек, - и я смогу там все рассмотреть?
– Завтра. А сегодня будем ужинать и играть в лошадку. Прокачу обеих на своей спине вокруг дома.
– Этьен, соседи увидят!
– Накроешь нас куполом невидимости, только и всего. Два круга каждой на моей спине во второй ипостаси, я обещаю.
– Как скажешь, мой волк.
– Тише, дед идет в дом. Сама с ним объяснись, ладно? А то мне влетит за то, что малышку разбудил. И о том, что это твой брат, он тоже еще не знает.
Шерли
Ирлинг не ездит верхом, даже вовсе не умеет. Это потому, что верховая езда – мучение для животного. Зло! Лошадке будет тяжело гнуть под ним спину. Ну-ну. Лошадка хоть бы растрясла свой жирок под этим крылатым паршивцем и, уж точно, не заметила бы его веса. А вот нам было бы куда быстрее добираться, сидя верхом, чем в карете. Хоть бы ирлинг не сдох. Жует какую-то сушеную хрустящую гадость из пакета и запивает шипящей жидкостью из кувшина, сидя на крыше арендованной нами кареты. Внутрь он просто не влез – крылья застряли. Грегор честно пытался их как-то свернуть и впихнуть невольника внутрь головой вперед. Я помогала, как могла – тянула за руки с другой стороны. Ирэль орал, что мы помнем перья, и он задохнется, потому что в карете душно. Втолкнуть не вышло даже пинком. Хоть бы он в повороте никуда не свалился. Грегор не выпускает из руки кончика веревки, обмотанной вокруг ноги невольника, и с тоской смотрит то на обтянутый бархатом потолок нашей повозки, то в окно.
Прижал палец к губам, напрягся, высунул руку в окошко и с силой дернул ирлинга за кончик пера.
– АААА! – раздалось откуда-то с крыши.
– Не ври, если резко, то совсем не больно!
– Я облысею!!! АААА! Госпожа, сильно заметно?
– Меня по твоей милости вчера соседи чуть не убили! Весь сток был в твоих перьях! А Грегор возьмет всего-то десять!
– Те сами выпали, их было не жалко. А это маховые и еще не вываливаются.
– Уже только восемь, два я добыл. Шерли, я конечно, никогда не сомневался в твоей природной тупости, но зачем было так глупо терять ценный ресурс? Ты не могла положить в сток решеточку? И перья бы сохранила, и сток был бы цел.