Эльфийка и эпидемия безумия
Шрифт:
Господин Пирс провел осмотр и сообщил, что симптомы идентичны тому, что он видел у Розалии.
— Не могу представить, чтобы в двух случаях подряд был настолько схожий ментальный рисунок психического недуга, — сказал он задумчиво. — Так что это весьма странно.
— И как это можно объяснить? — приподнял брови Бидер.
— Возможно, мы имеем дело с какой-то инфекцией, поражающей мозг, — неуверенно предположил квартерон. — Учитывая, что следов ментальных установок я так и не выявил, это самое разумное объяснение.
— А могли вы их просто не заметить? — поинтересовался
— Молодой человек, — снисходительно улыбнулся господин Пирс, — поверьте мне, такого быть не может. Я просканировал разум полностью. Ментальные установки дают особые… как бы это лучше выразиться… что-то вроде насечек на ментальном рисунке. Да, их можно попытаться скрыть, но достаточно сильный менталист сумеет проникнуть за маскировку. И все же кое-какое ментальное воздействие я почувствовал. Но, как уже сказал, поверхностное. Нечто вроде маячка. Я могу попытаться его снять, если хотите. Посмотрим, окажет ли это влияние на пациентку.
— Можно попробовать, — кивнул Вэйд.
Квартерон опять положил руки на виски Бекки, равнодушно отнесшейся к этому. Но уже минуты через две женщина резко дернулась и забилась в конвульсиях, не удержавшись на стуле. Пирс едва успел ее подхватить. Изумленно глядя в искаженное болью лицо несчастной, пробормотал:
— Ничего не понимаю. При попытке убрать маячок организм настолько сопротивляется, что я невольно причиняю этим вред.
— Но как такое может быть? — удивилась я. — Маячок ведь крепится к верхним слоям ауры. Это не глубинное воздействие.
Пирс пожал плечами.
— Для меня случай тоже необычный, поэтому пока ничего не могу сказать. Когда вернусь в столицу, попробую поискать информацию. Может, в тайных архивах упоминалось нечто подобное.
Поблагодарив квартерона за помощь, мы покинули больницу для душевнобольных. Вмешательство одного из лучших менталистов империи лишь увеличило количество вопросов, на которые пока не находилось ответов.
А на следующий день Бармин всколыхнуло новое преступление. Солидный и всеми уважаемый банкир прирезал за ужином всю семью: жену и двоих детей. Опомнившись, попытался скрыться из города, но его странный возбужденный вид привлек внимание стражников, и мужчину задержали до выяснения всех обстоятельств. Когда же обнаружили окровавленные тела домочадцев, препроводили в допросную Департамента. После признания же убийцы, который и не думал ничего скрывать, дело поручили нам с Вэйдом. Уж слишком некоторые обстоятельства напоминали то, с чем мы недавно сталкивались.
— Я больше не мог этого выдержать, — бормотал несчастный, разом из цветущего, полного сил мужчины превратившийся в жалкую развалину. — Эти голоса… Они сводили с ума…
Мы с Вэйдом, сидящие в допросной напротив преступника, тяжело вздохнули. Молча выслушали историю о том, как банкира преследовали навязчивые мысли о том, что красавица-жена, полукровка темно-эльфийского происхождения, изменяет ему со всеми подряд. Причем сам же мужчина признался, что доказательств никаких у него не было помимо патологической ревности. Жене стоило лишь глянуть на кого-нибудь другого, и он буквально с цепи срывался.
Голоса
Собственно, после постоянных снов и мыслей на эту тему он и не выдержал. Ему казалось, что со смертью жены и детей мучения закончатся. Только стоя над трупами домочадцев, банкир осознал, что наделал. Попытался бежать, но произошедшее настолько его потрясло, что не сумел сохранить невозмутимый вид, когда это было особенно важно.
— Да что же это такое? — в сердцах воскликнул Вэйд, когда преступника увели. — Безумие прямо. Похоже и правда на какую-то эпидемию.
Я же мучительно размышляла, пытаясь ухватиться за что-то, что могло бы объяснить все эти загадки. Сделать это не получалось, и я принялась рассуждать логически:
— Между всеми этими делами должно быть нечто общее. Уж слишком похожие симптомы. У всех троих первые признаки болезни появились примерно две недели назад. Началось с голосов, которые становились все агрессивнее. Еще не стоит забывать о снах, в которых каждый видел то, что его наиболее мучило. Их будто подталкивали к нужным действиям.
— В таких случаях всегда следует искать, кому выгодно убийство, — покачал головой Вэйд. — И если наш загадочный некто и правда существует, то чтобы он выиграл от убийства второсортного актеришки, например? Или семьи банкира? Они-то что ему сделали? Еще губернатора допускаю. И даже капитана Лумье. Вот у них могли быть враги, что решились бы на убийство. Но остальных-то зачем?
— А может, все эти убийства прикрывали лишь одно? — похолодев от собственной догадки, выпалила я.
Вэйд надолго умолк, обдумывая мою идею, потом медленно произнес:
— Может, и так. Тогда наиболее вероятная жертва — губернатор.
— Или капитан Лумье, — поддержала я.
— Если все же губернатор, то следует ожидать новых покушений. Ведь дело не удалось довести до конца.
— Нужно сказать Бидеру, — встревожилась я. — К губернатору стоит приставить дополнительную охрану.
— Если, конечно, твоя версия верна, — вздохнул Вэйд. — И если главная жертва — губернатор. Но что если нет? Вдруг главная цель еще впереди, и мы даже не представляем, кто это.
Его замечание сильно озадачило. А ведь и правда, целью может оказаться кто угодно. В том, что все происходящее — следствие действий изощренного преступного разума, почти не сомневалась. В пользу этого говорил ментальный маячок. Не будь его, можно было бы и впрямь предположить какую-то инфекцию, вызывающую воспалительные процессы в мозгу. Но этот самый маячок давал совершенно другое направление для подозрений.
— В любом случае ты права, и нужно сказать Бидеру о наших подозрениях. За губернатором последить точно не помешает, — сказал напарник. — Пока же следует сосредоточиться на том, как этот некто все провернул. Пирс не исключал вариант какого-то препарата, который могли принимать убийцы.