Эльфийская радуга
Шрифт:
– Благородный господин эльф и достопочтенные господа гоблины! Мы пришли к вам просить о величайшей милости. Нашу деревню обложили данью разбойники Гойи. Они требуют, чтобы мы платили им, но мы так бедны, что едва сводим концы с концами. Уже несколько раз, не получив требуемого, разбойники отнимали у нас последнюю еду, жгли дома и убивали жителей. Но по степи, господин эльф и господа гоблины, ходят слухи о том, что вы сражаетесь с людьми Гойи, отбиваете от грабителей целые караваны…
– Да уж, земля слухами полнится, – удивленно
Нанга же, напротив, принял рассказ крестьян, как великую похвалу и, гордо выпятив грудь, принял вид надменный и даже фанфаронский.
– И что же вы хотите от нас? – спросил он, высокомерно глядя на перекошенного крестьянина, который от взгляда этого ссутулился и перегнулся набок еще сильнее.
– Только милости, господин, только вашей милости мы хотим. Мы просим вас встать на защиту нашей деревни, мы даже готовы вам заплатить, правда, это все, что у нас есть…
Пряча глаза, крестьянин распахнул замызганную серую рубаху и бережно снял с шеи кошель. Оттуда на свою мозолистую, почерневшую от постоянной работы ладонь он высыпал жалкую горсть медяков.
– Это все? – Нанга окинул взглядом монеты.
– Все, что мы собрали со всех жителей деревни. Только эти жалкие гроши. Больше у нас нет ничего…
Слово «гроши» для Артиса прогрохотало, точно громовой раскат. В памяти всплыло отрешенное лицо провидицы, освещенное огненным столбом и слова, летящие из мрака: «Когда поймешь, что продал за гроши самое дорогое…» Вот он – шанс исполнить пророчество и продать за гроши свою жизнь. Теперь Артис не сомневался в своей догадке. Да и какие тут сомнения – ведь все сходилось точно и верно, как никогда. Именно поэтому он первый ответил, почти выкрикнул:
– Я согласен.
– Мы согласны, – бросив на эльфа непонимающий, даже возмущенный взгляд поддержала Айша.
– Согласны, – утвердительно кивнул Нанга, решив не отставать от остальных.
– Возвращайтесь в деревню. Мы прибудем следом, – объявил парламентерам довольный поддержкой гоблинов эльф.
Когда те ушли, Айша тут же принялась за расспросы:
– Мы с Нангой должны защитить родную степь, как истинные хозяева, но ты, Артис, зачем это нужно тебе?
Артис промолчал, но не как обычно, проигнорировав вопрос, а просто потому, что не нашелся, как ответить на него.
Деревня звалась Волчьей Пустошью. Волков там конечно не видали отродясь, но вот с пустошью все было в порядке: кусок голой безжизненной земли не порос даже бурьяном. Только несколько тощих корявых сосен росло перед въездом. За соснами подобно сросшимся вместе опятам, торчала кучка покосившихся хибар, построенных по одному принципу: глинобитная комнатка без окон, а перед ней крытый лошадиной кожей навесик, под которым очаг. В комнатке, святая святых, спали только ночью, когда со всех сторон на деревушку наступала прохладная степная ночь. Днем жили под навесом,
Так существовала большая часть жителей Волчьей Пустоши, но были в ней и так называемые «зажиточные». Их дома не сильно превосходили в роскоши, зато имели окна и двускатные крыши с чердаками. Сами поселенцы отличались излишней кротостью, а скорее забитостью. Они молчали, прятали глаза и вжимали в плечи головы, с испугом и трепетом взирая на троих вооруженных всадников. Те ехали не спеша, мягко раскачиваясь на спинах лошадей. Стук копыт глушила земля, и лишь поскрипывание седел да бряцанье оружия нарушало царящее кругом безмолвие.
– Таких оборванцев и ребенок при желании ограбит, – наблюдая за местными, точно подметил Нанга.
– Что с них брать-то? – ответила Айша, – голытьба ведь, неужели этому Гойе мало караванов, которые он грабит?
– Он хочет власти, – предположил Артис с большой долей уверенности, – поэтому прижимает всех, кто есть в степи. Давить слабых удобно: сопротивления они не окажут, зато все вокруг узнают под кем деревня.
– Как ни крути, этот Гойя настроен серьезно, – нахмурил брови Нанга.
– Мы тоже, – бросила ему сестра и резко натянула повод: перед конем выстроилась целая толпа жителей во главе с низкорослым горбатым стариком, видимо старостой.
– Мы ждали, так ждали защитников, и Степь ниспослала вас! – пропищал он тонким, как у мыши, голоском, – Гоя измучил нас поборами, выгреб все запасы, всю провизию, – запричитал староста, трагически сцепляя руки и прижимая их к впалой груди.
– Да! Да! Помогите нам, чем можете! – в поддержку ему закричали остальные крестьяне.
– Мы попробуем, – уверенно и холодно ответил Артис, выезжая вперед.
Услышав его негромкий, но невероятно жесткий и решительный голос, жители сразу притихли и попятились прочь от белого жеребца, нервно грызущего удила добротной, клепаной медью сбруи.
– Можете остановиться в моем доме, – гостеприимно предложил староста, но, взглянув на Айшу и Нангу, Артис отказался:
– Мы останемся в степи.
Они передвинули лагерь ближе к Волчьей Пустоши и по очереди денно и нощно несли караул.
Несколько дней пролетели спокойно. Деревню никто не трогал, казалось, что разбойники и вовсе забыли о ней. Такой вариант развития событий предположил Нанга, но Артис с ним не согласился, уверенный в том, что затишье обычно наступает перед бурей.
И в этот раз прозорливость эльфа не подвела. Рано утром, как раз во время его объезда, на горизонте замаячили фигуры верховых. Их оказалось не меньше десятка, и, разглядев противников внимательно, Артис отметил: прибывшие разбойники были нечета тем, что попадались его отряду ранее. Вооруженные круглыми, притороченными к седлам щитами, мечами и секирами, они носили не легкую броню, а плотные панцири из пришитых к кожаной основе, на манер чешуи, стальных пластин.