Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
— Я получил титул шерла! — Негодовал Брегон. — Я стою на одном уровне с королем! Но совершенно бессилен! Он только и делает, что цепляется ко мне. К другим шерлам у него претензий нет! Только я вечно и во всем виноват! Надоело! — Голос Брегона изменился. — Я знаю, что надо делать, Сэт. — Он холодно усмехнулся и в провалах темных глаз мелькнул огонек. — Очень скоро король Теобальд покинет наш мир с почетом. Я принц. Я шерл. И я готов принять корону и королевство.
— Да, повелитель, да… мой король.
— Нашему народу пора освободиться от плена милосердия. Жестокость и повиновение, вот основа будущего!
Наследник выдохнул со свистом, его кулак сомкнулся на рукояти и костяшки пальцев побелели. Ему требовалось выпустить гнев, излиться злостью. Обычно в такие часы он тайком пробирался в пыточные казематы и вместе с экзекуторами издевался над пленными, наслаждаясь их стонами и мольбами о пощаде. Придворные и жители догадывались о нездоровых увлечениях принца, но предпочитали делать вид, что ничего не знают. Подобным образом поступал и Теобальд.
Сегодня к пленным не пройти, по крайней мере, пока не уснет Мерэмедэль. Отец приставил к строптивому сынку соглядатаев, а потому — застань Теобальд его еще и за пытками, дело примет совсем дурной оборот. Будущий трон и без того выскальзывал из его кулаков осколком горных льдин. Нельзя поддаваться страстям и слабостям.
Сдерживая бешеные порывы, сотрясавшие тело толчками, Брегон рванул к дальнему столику, схватил кувшин и, плеснув в чашу вина, осушил до дня. Ни голода, ни жажды в такие минуты наследник не испытывал, все его естество требовало разрядки. Ему становилось хуже, по белому лицу поползли темные пятна, кончики заостренных ушей задрожали.
— Одну минуту, повелитель, — медово промурлыкал Сэт, кидаясь из комнаты.
Он хорошо изучил повадки своего господина, и попасть под горячую руку не хотел. Когда Брегон не знал на ком выместить злость, он обращал ее против слуги. Однажды, перейдя все границы, Брегон так увлекся, что отрезал ему нос и губы и скормил собакам. С того дня слуге пришлось скрывать уродства под черным платком.
Он вернулся быстро, и, поклонившись, позвал:
— Мой повелитель, все готово.
Сэт подвел Брегона к спальне и услужливо распахнул дверь. На краю огромной кровати сидела девушка, нежно лаская ладонью шелк, отсвечивающий серебро потолочного хрусталя. Она приветливо улыбнулась. Распавшиеся по плечам локоны отливали черным жемчугом, а темные как бездна глаза, блестели в предвкушении удовольствия.
— Это Иоланта.
— Лорд Брегон, — промурлыкала та и встала. Облегающее платье из шелка подчеркнуло высокую грудь и тонкую талию темной эльфийки.
Удовлетворить страсть и укротить ярость можно по-разному. Лучший способ предложил Сэт. На ходу расстегивая жилет и стягивая пояс, принц ворвался в спальню, порывисто захлопывая литые двери. Сэт невольно содрогнулся всем телом — сам слуга женщин не предпочитал и никогда до них не дотрагивался.
* * *
Габриэл спешил к сестре и племянникам, которыми дорожил и к которым был очень привязан, хотя старался этого не признавать. Слово «любовь» в кам'рэ народа Сумерек отсутствовала. Они никогда не произносили его вслух, и так редко проявляли чувства, что порой казалось, их тела высечены из камня, души сотканы из металла, а в сердцах полыхало вечное пламя войны. И все же привязанности и симпатии для них были не пустым звуком.
Оглядев
Жители королевства давно привыкли к необычной способности юного шерла. В зависимости от времени суток его глаза меняли цвет. При свете солнца обращались в ледяное озеро кристальной синевы, во тьме ночей зияли черной пустотой. В детстве Габриэл кичился столь необычайным даром, давшим ему иммунитет против солнечных ожогов; со временем привык настолько, что порой не замечал — находился ли при свете солнца или купался в лунном сиянии тишины. Впрочем, его все устраивало.
Обогнув добрую половину улицы, он подошел к неприметному двухэтажному домику с острой крышей, коих во все стороны разбегалось бессчетное множество, и постучал. Тяжелая дверь распахнулась — на пороге появилась привлекательная леди в черном шелковом платье простого покроя. По меркам темных эльфов Селена была очень хороша: бледная кожа, черные глаза, высокие благородные скулы, длинные темные волосы, заплетенные в косу размером с кулак, тонкая кость, плавные движения и утонченные манеры. Всплеснув руками, эльфийка кинулась на шею брата.
Чувства… такое редкое проявление чувств.
— Какое счастье. Мы заждались. Входи, — позвала она в дом.
Из главной комнаты с громкими криками выбежали двое сорванцов — восьмилетний Эджиннал с короткими черными волосами в военном костюме и шестилетняя Агата в синем тройном платье. С разбегу они бросились в распахнутые объятья любимого дяди:
— Дядя Габриэл!
— Дядя Габриэл вернулся с войны!
— Много врагов ты убил?
Габриэл улыбнулся и, подхватив одновременно обоих, опустился на диван с высокой спинкой и перилами из яшмы. Пока Селена руководила прислугой, подносящей столовые приборы, он отвечал:
— Слишком много, Эджиннал. Слишком.
— Ты что жалеешь этих зазнаек? Ты шерл! Лучший воин армии Его Величества! — Племянник замахнулся рукой, будто сжимал рукоять меча, — по делом солнечным эльфам. Они глупы и даже не умеют сражаться!
Габриэл потрепал его по голове, взъерошив волосы.
— Да, они не обучены биться так, как мы, но…
— Что но? Ты же сам только что сказал, что они враги! — Любознательный мальчишка мучал дядю вопросами, всматриваясь в его бледное усталое лицо.
— У нашего народа достаточно других врагов. Гоблины разных племен, гномы, желтые великаны. И пусть с некоторыми король Теобальд заключил временные союзы, ожидать от них покорности и смирения глупо и безрассудно. В любой удобный момент они могут напасть без объявления войны. Потому, малыш, со светлыми лучше держать перемирие.
— Мой друг Стефан, сказал, его отец говорит — война со светлыми, вопрос времени. Пакт Дружбы будет разорван и…, - племянница уткнулась в грудь Габриэла, — война правда скоро начнется, дядя?