Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
Братец эльф спешит на войну… войну,
Не вернутся уж в отчий дом ему…
Убаюканный мелодичным эльфийским напевом, Люка крепко уснул. Его разбудил тихий шелест двух юных голосков. А вокруг стояла ватная тишина, ни шума ветра, ни звона реки, ни стрекота цикад, — будто весь мир вымер.
— Вот бы взглянуть хоть одним глазком, как цверги отливают свой знаменитый хрусталь, — звенел первый голосок.
— Да, наверное, это интересно, — нехотя соглашался второй трелью колокольцев.
— Так, чего мы ждем? Лелевела в полумиле
— Что ты с ними будешь делать? — Удивлялся второй.
— Сидя в тюрьме исчадий ночи, я слышал, как они говорили, что цельный кусок льдаррийского хрусталя ценится так же дорого, как ограненный бриллиант, — тихо прозвенел первый. — А еще они говорили, что даже за осколки такого хрусталя можно выручить хорошие деньги. Любой торговец или купец охотно его купит, а в орочьей провинции Сторм, сказали они, их иногда меняют на породистых ажинабадских кохейланов или аллеурских хадбанов и маанеги. Ну… идем?
— Не знаю, — замялся второй, звякнув холодком. — Цверги потому и забросили Лелевелу, что к городу вплотную подступила тень Черноземья. Теперь там хозяйничают ведьмы.
— Глупости, — тихо рассмеялся первый. — Вон она, друг. Ты видишь хоть одну остроконечную шляпу? Вот и я не вижу. Мы сидим у Ведьмина Вяза полночи, и еще не одна тварь не бросилась на нас с той стороны. Бояться нечего. Пойдем, пока не вернулась Белый Лебедь. Когда нам еще выпадет шанс обзавестись кусочком льдаррийского хрусталя, Брэм?
— Ну, ладно, — звонко вздохнул Брэм. — Уговорил. Пошли.
— Далеко удумали идти, умники? — Голос Люки разразился в тишине Сада подобно громовому эху.
Двое мальчишек разом охнули и застонали — Люка схватил нерадивых эльфов за острые уши и оттянул вверх.
— Отпустите, лорд Люка…
— Отпустите, мы это так…
— Мы не собирались идти, честное слово!
— Ну, конечно, не собирались, — зло сказал негласный вожак.
— Отпустите, больно, — взмолился первый.
— Как вас зовут? Где ваши родичи?
Солнечные эльфы, устроившиеся на камнях и голой земле, проснулись от криков.
— Мое имя Элфер Ночной Змей. Родители погибли при штурме Эбертрейла, — признался первый.
— Я Брэм Поющий Лук. Родители умерли, когда я был совсем мал. Меня воспитывали тетка и дядька, — вздохнул второй, — они тоже погибли во время штурма, лорд Люка.
Люка чуть заметно дернул острыми ушами и оттаял.
— Господин, позвольте мне, — окликнул мягкий женский голос. Он его узнал — это она пела недавно.
Из темноты выплыла высокая леди с большими голубыми глазами и длинными русыми волосами, в блеске которых когда-то жил солнечный свет. Увы, ее лучистая красота поблекла в войне и горе, и все что осталось от стати благородной дамы — невзрачная потерянная тень, отблеск вечной красоты великого прошлого.
— Позвольте
Потрясенный ее светлой красотой, Люка поспешно отпустил их ушки и сглотнул.
— Как вам будет угодно, леди…
— Аинуллинэ.
— Леди Аинуллинэ, — склонил он голову.
Женщина мягко улыбнулась и элегантно протянула руки сиротам.
— Идемте.
Когда она развернулась — Люка вздрогнул. На посеревшем и выцветшем халлийском шелке зияла рваная полоса, оставленная ударом плетки. При движении изорванные края расходились и на фарфоровой коже спины становился заметен страшный багровый шрам.
— Откуда… он? — Тихо ужаснулся Янтарный Огонь.
Аинуллинэ обернулась.
— Нас везли из Эбертрейла в клетках. Мой сын Лерал умирал у меня на руках. Исчадия ночи решили — он мертв. Чтобы не везти лишний груз, они решили его бросить. Он был еще жив. Я пыталась его защитить, но не смогла.
В глазах женщины сверкнули слезы. Люка медленно кивнул.
— Горюю о нем.
Внезапно холодный серебристый фон передернуло невзрачной тенью и на землю пало багровое пламя. Солнечные эльфы обеспокоенно подняли головы, на их глазах луна стала цвета крови.
— Смотрите! Что это?
— Властелин Над Облаками спаси!
Зрелые мужи зашептались о древнем пророчестве. Женщины нервно притихли, юнцы повскакивали, оглядываясь по сторонам — не подоспел ли враг, но нет — Каменный Сад лежал все в том же холодном молчании, все так же звенела река и шумели ореховые чащи, все так же гремели цикады, а под ногами хрустел колючий скользкий камень.
— Знак Смерти! Знак конца времен! Грядет тьма! Она поглотит наш мир!
Эльф, венчанный серебристой копной растрепанных волос, присев на голом и плоском камне у подножия вывороченных корневищ Ведьмина Вяза, зловеще предвещал:
— Говорю вам — знак Смерти! Есть древнее пророчество, о нем уже никто не помнит, а те, кто помнит, забыл, ибо прошла тысяча лет. Оно говорит, когда на небо взойдет кровавая луна — это возвестит Верхнему Миру о его скором конце, а народу светлых эльфов о скором забвении. Верхний Мир падет, и не останется никого, кто сложит последнюю Песнь Перворожденным. Все исчезнет в пасти ужаса и тьмы.
Солнечные эльфы тяжело и горестно вздыхали, созерцая кровь вместо серебра на ночном небосклоне. И впрямь, конец времен уж близок. Кто-то разрыдался.
— Глупости! — Вмешался Люка. — Нет такого пророчества, и никогда не было!
— Было, было, — стоял на своем всклоченный молодой и одновременно древний эльф. Его голос скрипел, как коряга под порывами зимних ветров.
— Это не знак Смерти. Ни король Лесного города, ни его Чародеи никогда не упоминали об этом пророчестве. — Он напряг лоб. — Постойте! Я вспомнил! Однажды я был на королевском приеме и слышал, как Алиан Горный Лис говорил о кровавой луне.