Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
* * *
— Вот видите, лорд Остин?
Огромное железное колесо, прикрученное болтом к глухой стене замка, поскрипывало и ерзало туда-сюда. По недвижимым лопастям хлестала вода, соскальзывая в протекающий внизу ручей, но акведук оставался пустым. А все потому, что под черпаком, насаженным на обод застрял крупный валун, рухнувший с крутого заснеженного склона.
— Ночью в полумиле сошел камнепад, — пояснял растерянный молодой эльф, — нас тоже задело.
Остин присел около водяного колеса, заглянув под лопасти, — тяжелый валун засел намертво, такой вытягивать
— Как камни обошли магическую защиту?
Молодой эльф растерялся еще больше:
— Не ведаю. Вам лучше спросить у магов Воздуха.
— Маги Воздуха, — процедил он сквозь зубы.
Железо жалобно потрескивало. Голубые струйки тренькали по лопастям. В шум горного ручейка вплетался свист горного ветра. Солнце горело большим оранжевым шаром, но ясное холодное небо начинало мрачнеть — с севера наступала гряда синих облаков.
Остин опустил голову — на глаз опять попал проклятый валун. Если его не вынуть — замок останется без воды, а в приюте больше тысячи обитателей, половина из которых женщины и дети.
Два древних и тощих, как усохшая по осени ольха, лесных эльфа — маги Воздуха, с трудом припоминали-то свои имена, чего уж говорить о творимых ими заклинаниях. С горем пополам они поставили защиту на замок от камнепадов и снежных лавин, а еще должны были накинуть полог невидимости — от глаз шпионов и лазутчиков, но теперь Остин начинал сомневаться в их магических способностях. Впрочем, смерть первого эльфийского короля и четырех его братьев — величайших стихийных магов, стала не только причиной раскола единого эльфийского народа, но и подвела черту под знанием магических наук. Утратив великую мудрость предков, чародеи захирели, а их силы иссякли. Нынешние колдуны да маги лишь жалкое подобие могущественных пращуров, призрачные тени былой мощи праотцов, ведавших и подчинявших искусство волшебства. А потому, какой с них спрос?
— Ладно, спрошу, — выдавил Остин, не поднимая головы.
Сзади донеслись тяжелые шаги, и угрюмый хрип:
— Лорд Остин! Лорд Остин!
Мардред вырос перед другом и, смахнув блестящие капли со лба, прохрипел:
— Там, это, новые беженцы пришли.
— Ну и? Размести их, не впервой же.
— Да не… Они это, — огр задумался, судя по растерянному выражению зеленоватого лица, он действительно не мог подобрать слова, — они просят помощи.
— Они ранены?
— Не для себя, э… — со лба по одутловатым щекам огра струился пот, и он ежился под пронизывающими порывами, как листик ивы, дрожащий у осеннего пруда. — Вам лучше самому послушать, — наконец, нашел, что сказать Мардред.
Остин вздохнул, да что ж за день сегодня такой — ни секунды покоя, обернулся к эльфу, кивнул на застопоренное водяное колесо:
— Займись этим.
— Да, лорд Остин.
А огру сказал:
— Веди.
Над чашей горячего наваристого бульона курчавился желтоватый дымок. От овощного аромата сводило желудок — Левеандил умирал от голода. Еще бы! Почти
Он глянул на младшего — гибкого и изящного Рамендила. Юноша, склонившись над фарфоровой чашей, украшенной голубым орнаментом, черпал бульон серебряной ложкой, глотал и давился.
— Бедненький, — всплескивала руками кухарка Миллиана, — худой какой. Ты не торопись, не торопись. Я тебе добавки принесу.
— …пасиб… — новая ложка бульона исчезла во рту Эндермерана.
— А что было после того, как король исчадий заменил казнь на изгнание? — Поинтересовался Люка Янтарный Огонь; он светился глубинным золотом до рези в глазах. Рука об руку с ним стояла прекрасная женщина в белом платье с длинными широкими рукавами и яркими, как рассвет волосами и тоже лучилась огнем.
Рамендил Эндермеран бросил на влюбленную пару взгляд, проглотил бульон и открыл рот, но Левеандил его опередил. Отложив ложку, старший звонко ответил:
— В полночь нас вывели в Мертвый лес…
Вокруг покатились испуганные возгласы.
— … исчадия ночи нас отпустили. Их король посчитал: нам не выжить в проклятом лесу. А темного, своего сородича, они… э…
И Левеандил все рассказал; как солдаты избивали связанного Габриэла, как ломали ему кости, как, истекающего кровью, опрокинули на землю и проткнули клинком ладонь.
— Проткнули ладонь? — Лекс Грозовая Стрела поперхнулся травяным настоем и отставил кружку на стол.
Он сидел рядом с мрачным Эриданом и задумчивой Арианной. Эридан покосился на друга, и Лекс пожал плечами — что за дикость?
Братья из Эбертрейла не ответили, только кивнули.
— Они сделали это, чтобы убить в изгнанном дух мщения. Лишили его права быть воином. Худшего бесчестья для их народа не существует. — Пояснил мрачный, отчужденно-холодный эльф, повидавший тысячи зим, и знавший обычаи и традиции разных миров.
— Воистину жестокость темных не знает границ, — покачал головой валларро Агроэлл, — они не чтят святость жизни, не ведают сострадания ни к своим, ни к чужим.
— Что было потом? — Спросил Хегельдер, подперев подбородок правой рукой, на среднем пальце которой сверкало золотое кольцо с рубином. Левую с отсеченной кистью он старательно прятал в складках длинного кафтаньего рукава, пошитого из легкого, расшитого бусинами немерского бархата.
— Потом? — Братья переглянулись и потупили глаза.
— Ничего. Они бросили его умирать, и вернулись в темные подземельные чертоги. А мы…
Повисла пауза. За соседними столами гремели посудой. Из кухни лились приглушенные голоса. По перламутровым стенам скользили алые лучи осеннего солнца — в сумерках, скорее всего, разыграется ветер.
Арианна дернула пепельными бровками и насторожилась — только не говорите, что вы его…
— Мы спасли его, — выпалил Левеандил, предвосхитив вопрос девушки.
— И привезли сюда, так? — Громко бросил Остина из дверного проема.