Эльфийская стража

Перумов Ник

Обращённый к реке склон холма сейчас кипел, земля обваливалась целыми пластами, погребая под собой нежнорозоватые венчики водяных лилий. Из открывающихся чёрных нор лезли Гончие вперемешку с прыгунцами, вспархивали крылатые нетопыри размером с кошку – и тех, и других доводилось встречать стрелами с частокола родного хутора.

Были и другие, неведомого прежде вида. Чтото навроде сухопутного краба аж с четырьмя клешнями, были пауки ростом человеку по плечо – с последними Лемеху дважды пришлось схватываться, когда только устраивал своё хозяйство, и больше

они не появлялись.

Нельзя сказать, что под ними «земли видно не было» или что «валили их многие множества». Но чтобы сожрать десятков пять эльфовстрелков и почти столько же копейщиков со щитоносцами – людей, этого хватит.

Да, вот она, Эльфийская Стража. Не знал, что вас уже столько набралось, подумал Лемех, привычно вскидывая самострел.

Отряд Полночи лихо ударил в бок бросившейся вперёд своре, запели знаменитые эльфийские луки, белооперённые стрелы одна за другой поражали Гончих в головы, бока, лапы; но твари продолжали бежать, хоть и хромая, хоть и завывая от боли.

Стрелы летели и через речку, лучники били через головы изготовившихся к отпору щитоносцев и пикинёров. Лемех разрядил самострел, попал оба раза – под лопатку и в голову ближайшей Гончей; «его» бестия оказалась единственной, что повалилась в высокую влажную траву, извиваясь и корчась в судорогах.

– Людское железо, Лемех! – крикнул ему через плечо Полночь. – И выстрел отличный!

Хуторянин не ответил – торопился перезарядить арбалет.

Найда бесстрашно кинулась на катающуюся Гончую, челюсти привычно сомкнулись у твари на горле, и та враз перестала биться.

Лемех крякнул, с натугой взведя обе дуги самострела. Спасибо гномуумельцу, загулявшему в своё время вместе с «Весельчаками». На него, Полночь и явившихся вместе с ними эльфов повернул целый клин Гончих, над головами взвихрились нетопыри, бросались вниз, целя когтями в лицо. Стрелы сбивали их наземь, но порождения Ниггурула и не думали умирать. Визжали, катаясь по траве, их топтали лапы Гончих, но нетопыри неуклюже, боком, коекак прыгали к лучникам.

В середине, где строй эльфов прикрывала щитоносная фаланга людей, дело обстояло получше: длинные пики приняли на себя первый натиск Гончих и прыгунцов, клыки бессильно грызли окованные железными полосами древки, а через головы людей часто и метко летели стрелы: и те твари, кого нашла и людская, и эльфийская сталь, умирали.

Лемех ещё трижды разрядил самострел, на выбор выбивая самых крупных и быстрых Гончих. С мелочью вроде прыгунцов и нетопырей справятся и сами эльфы – он пнул подобравшегося слишком близко подраненного крылатого зубохвата, и тот только взмякнул; вертясь и крутясь, молотя сломанными крыльями, отлетел шагов на двадцать и там замер, жалобно, совсем нехищно пища.

Против всех ожиданий из открывшихся ходов не хлынула «неисчислимая орда». Несколько десятков Гончих, наверное, сотня прыгунцов и ещё столько же нетопырей. Ну и, пожалуй, десятков пять совсем уже странных созданий, всякой твари по паре. А потом в раскрытых устьях проходов чтото сверкнуло, грянул гром,

и земля, тяжело вздохнув, осела.

«Борозда. Небось и здесь успела».

Бой кончился не вдруг и не сразу; и чудовища не дали себя перебить так просто. Иные из них и вовсе кинулись наутёк, едва выбравшись на белый свет. Не иначе, как искать добычи за пределами Зачарованного Леса.

– Вот и всё, Лемех, – Полночь тяжело дышал. Изысканную коричневатозелёную броню эльфа испятнали отметины клыков и когтей, она потемнела от попавшей на неё крови чудовищ. – И спасибо. За те две стрелы.

– Не стоит, – хуторянин сидел на земле, тщательно оттирая от брызг крови самострел. – Худо их берёт ваше железо, что и говорить. Как только раньше справлялись?

– Раньше брало, – эльф устало присел рядом. Лицо у него казалось серым, взгляд – пустым. – Хорошо тебе, человеку. Видишь чудище – стрелу ему в башку, и вся недолга.

– А при чём тут «тебе, человеку»? – искренне изумился Лемех, даже бросив чистить арбалет.

– Когда я убиваю Гончую, – еле слышно проговорил Полночь, – я вижу, как умирает эльфийская дева. Или девочка. Иногда – невеста.

– Блазнится, – кашлянул Лемех. – Зачарованный Лес, сам понимаешь. Да и этот… эта… это… Ниггурул, в общем – штука ой не простая…

– Вот я и говорю, хорошо вам, людям, – выдохнул Полночь, не глядя на заваленные телами берега речки. Люди из Эльфийской Стражи уже бодро взялись таскать туши Гончих.

– За задние лапы бери! Да не за эту, не видишь, охламон, на полужилке держится!

Лемех встал, невольно поморщившись – он вышел из боя невредимым, ни одной царапины, но всё тело ныло так, словно просидел сутки связанным, рукиноги затекли. Кивнул Полночи, мол, давай тут, а что я с тебя дважды Гончих снимал – так у нас в «Весельчаках» за это благодарить было непринято. Сегодня ты спас, завтра тебя спасут. А потом, когда всё кончится, вместе в кабачке выпить можно будет.

Эльфийская Стража предстала Лемеху сборищем самого разного люда, правда, как браться за копьё и как держать щит, они знали крепко. Были тут и молодые парни, по облику – такие же хуторяне, как и сам Лемех; ктото, видать, их сумел обучить, как сражаться, иначе Гончие порвали б их за считаные мгновения.

Были здесь и зрелые кряжистые мужики с сединой в бородах; никто не казался опытным и бывалым воякой, но в драке они, нехотя признал Лемех, показали себя недурственно. Ктото у них заправлял, ктото их учил, ктото сделал из вчерашних пахарей упорных и упрямых бойцов.

Причём сражались они даже не за себя, а за пресловутый Зачарованный Лес, которого боялись и которому не доверяли все без исключения хуторяне на его окраинах. Царственные Эльфы не имели тут друзей.

Для «стражников» бой не оказался лёгкой прогулкой, отнюдь нет. Стонали раненые, у кого ещё оставались силы, иные замерли, отойдя навечно; уставился в небо невидящими глазами совсем юный паренёк, сломанное копьё накрепко зажато в окаменевших пальцах, которые не смогла разомкнуть даже смерть.