Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Наконец Слантер объявил привал. Он собирается здесь ночевать? — почему-то с тревогой подумал Джайр. Оба его спутника вопросительно посмотрели на долинца. Тот настороженно огляделся. Громадные дубы окружали их, словно черная исполинская крепость. Дубы, туман и тени — и больше ничего. Нет, еще черный странник. Он где-то здесь, в ночи.
Джайр Омсфорд сжал зубы — он изо всех сил боролся с усталостью и болью — и решительно покачал головой. Маленький отряд направился дальше.
Ночь спустилась и на поляну, где, привязанный к дереву, сидел Спилк. Весь день он трудился, пытаясь ослабить узлы на веревках. Никто так и не пришел в овраг к воде: ни путники, ни волки. Тела его
С искаженным лицом седт ерзал под своими путами. Еще час, ну, быть может, два — и он наконец вырвется и устремится в погоню за теми, кто так его оскорбил. И пойдет за ними уже до конца.
Темная тень упала на Спилка, и он невольно вздрогнул. Прямо перед ним стояла черная фигура в широком плаще с капюшоном — творение смерти, выступившее из ночи. Гнома до костей пробрал холод.
— Господин! — хрипло прошептал он.
Но темная фигура не ответила, не шевельнулась. Она просто стояла и смотрела. Седт заговорил, захлебываясь словами, — так спешил он все объяснить. Он рассказал обо всем: о незнакомце в черном, о предательстве Слантера и о побеге долинца с магическим голосом. Его мускулистое тело ужом извивалось под веревками, и слова не могли скрыть страх, подступающий к самому горлу.
— Я старался, хозяин! Я старался! Освободи меня! Пожалуйста, освободи меня!
Голос его оборвался, и всхлип растворился в безмолвии. Голова упала на грудь, тело тряслось от беззвучных рыданий. Еще мгновение черная тень стояла над ним неподвижно. Потом рука в черной перчатке медленно опустилась на голову гнома, и вспыхнул красный огонь. Спилк вскрикнул. Только раз.
Фигура в черном убрала руку, повернулась и растворилась в ночи. Ни единый звук не отметил ее ухода.
На пустой поляне то, что секунду назад было Спилком, безвольно обмякло под путами. И только отражение звезд мерцало в широко раскрытых, но не видящих больше глазах.
Глава 9
Близился рассвет. Небо над гигантским хребтом Драконьих Зубов из чернильно-синего стало серым; луна и звезды уже бледнели, восточный горизонт мерцал.
Алланон не сводил потемневших глаз с возвышающейся стены гор: обрывающиеся в пропасть утесы, вершины, уткнувшиеся в небо, — голый камень, подточенный ветром и временем. Наткнувшись на глубокую расщелину в скалах, взгляд друида стал тревожным. Там внизу Сланцевая долина — преддверие запретного Зала королей, убежища душ умерших. Он плотнее запахнул черный плащ. Какая-то неизбывная тоска тенью легла на лицо Алланона. Россыпь черных камней, сверкающих как темное зеркало, тянулась вниз, к самому дну долины, подобно широкой дороге. Дороге к озеру. Его воды, тусклые, зеленовато-черные, колыхались неспешной рябью в пустынной, первозданной тишине, будто кто-то лениво помешивал колдовское варево в гигантском котле.
«Отец», — беззвучно прошептал друид.
Внезапный скрип сапог по камням отвлек его, и Алланон вспомнил, что он не один. Его спутники выступили из тени между валунами и встали рядом. Молча они смотрели вниз, на бесплодную каменистую долину.
— Это она? — коротко спросил Рон Лих.
Алланон кивнул. Подозрительность звучала в голосе горца и отражалась в его глазах. Слишком явная. Он даже не попытался скрыть ее.
— Сланцевая долина, — тихо сказал друид и направился вниз по усыпанному камнями склону, — Нам надо торопиться.
В глазах Брин читались те же подозрительность и недоверие, хотя она и старалась этого не показывать. Кто бы ни шел с Алланоном, настороженность оставалась. И подозрения. Так было всегда. С Ши Омсфордом
Алланон на мгновение обернулся — удостовериться, идут ли за ним его спутники, — и вновь обратил все внимание на россыпь блестящих камней под ногами. Он мог бы сложить с себя миссию хранителя, открыть этим детям все, что он знает об их судьбе, выдать им все секреты, и пусть все идет по-другому.
Мог бы… Но друид знал, что никогда этого не сделает. Он отвечал перед высшим законом существования. В этом была его жизнь и его долг. И если тем самым он заслужил их недоверие, что ж, пусть так. Горько, но ничего не поделаешь. Это неизбежная плата.
«Но я так устал, — вдруг подумал он. — Отец, я так устал».
Спустившись на дно долины, Алланон остановился. Горец и девушка встали чуть позади, и ему пришлось обернуться к ним. Друид торжественно поднял руку и указал на темные воды озера.
— Преисподняя, — почти шепотом произнес он. — Отец ждет меня там, и я должен идти к нему. Вы останетесь здесь. Пока я не позову, не сходите с этого места. Что бы ни случилось, ни шагу вперед. Кроме нас троих, здесь только мертвые.
Его спутники промолчали. Они только кивнули и с тревогой уставились на беззвучно бурлящие воды. Еще мгновение друид смотрел на их лица, потом повернулся и направился к озеру.
Странное чувство ожидания или, может быть, предвкушения охватило его, чувство, которое возникает обычно в конце долгого пути. И так было всегда. Каждый раз, когда Алланон приходил сюда, у него возникало это странное ощущение, Как будто он вернулся домой. Когда-то домом друидов был Пара-нор. Но друиды давно исчезли. Алланон остался последним. И здесь, в долине, он себя чувствовал дома. Не в Башне — здесь. Здесь все начиналось и заканчивалось. И каждый раз он возвращался сюда после странствий по Четырем землям. Возвращался, чтобы погрузиться в волшебный сон, обновляющий жизнь, когда смертное тело балансирует на границе двух миров — мира земного и мира потустороннего. Здесь эти миры соприкасались. Перекресток в вечности, откуда ему, Алланону, иногда удавалось приблизиться ко всему, что было и что еще только будет. Но самое главное: здесь отец.
Изгнанник, запертый в пустоте, будто в ловушке, в ожидании избавления! Его отец!
Алланон заставил себя не думать об этом. На мгновение он поднял глаза к бледному небу — на востоке едва теплился рассвет — и вновь обратил взор к озеру. Когда-то, много лет назад, он приходил сюда с Ши Оксфорд ом, Фликом — его сводным братом — и с остальными, кто пошел с долинцем на поиски меча. Тогда им было предсказано, что одного они потеряют. Так и случилось — возле Морщины Дракона Ши смыло горной рекой. Друид помнил недоверие, с которым все относились к нему. И все-таки он любил Ши. И Флика. И Вила Омсфорда. Ши был ему почти как сын — мог бы быть его сыном, если бы друид мог иметь детей. Вил Омсфорд же был скорее соратником и товарищем, разделившим с друидом ответственность за возрождение Элькрис и спасение эльфов.