Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Лило Алланона посуровело. И вот теперь Брин, девушка, чья сила в несколько раз превосходит все то, чем обладали ее отец и прадед. Кем она станет для него?
Он подошел к самому краю воды и там остановился, глядя в бездонную глубину. Потом очень медленно поднял руки к небу, и его напряженное тело стало излучать магическую силу — воды озера беспокойно задрожали. И завертелись черным вихрем, все быстрее, быстрее. И, словно вскипев, с шипением и брызгами пены устремились ввысь. Долина вздрогнула и затряслась, будто пробудившись от долгого сна — глубокого,
«Иди ко мне, — беззвучно взывал друид, — освободись и иди ко мне».
Жуткий крик стал настолько пронзительным, что, казалось, уже дрожал на границе слуха: души, приговоренные к миру забвения, рвались из своих оков, взывали об избавлении. Вопли заполнили собой всю долину. В ней словно стало темнее. Но тусклые воды, распыленные брызгами, шипели теперь с облегчением.
«Иди же!»
Из клубящихся темных вод поднялся дух Бремена, прозрачно-серый на фоне ночного неба, в облике старика, изможденного и согбенного. Поднялся и застыл лицом к Алланону. Друид медленно опустил руки и закутался в плащ. Холодно. Он поднял голову и встретился взглядом с пустыми, невидящими глазами отца.
«Я пришел».
И тогда дух поднял костлявые руки. Хотя эти руки к нему даже не притронулись, Алланон всем своим существом ощутил леденящее объятие. Будто прикосновение смерти. Исполненный боли, голос отца прорвался к нему:
— ВЕК КОНЧАЕТСЯ. КРУГ ЗАМКНУЛСЯ.
Холод добрался до самого сердца, и оно заледенело. Поток слов захлестнул Алланона. Слов, сплетенных между собой и затянутых как узлы на веревках. И все-таки он разобрал их все, каждое — четко, до боли. В безмолвном отчаянии он слушал, испытывая невыразимый ужас, потому что теперь до конца осознал: случится то, чему суждено случиться.
И в черных суровых глазах стояли слезы.
В пугающе странном молчании Брин Омсфорд и Рон Лих стояли там, где оставил их друид, и наблюдали, как из вод Преисподней поднимается дух Бремена. Не какой-то блуждающий ветер принес этот холод. Нет, ветра не было. Но все застыло с приходом призрака. Они видели, как дух встал перед Алланоном и раскинул руки, словно хотел обнять его и унести с собой в черные воды. Они не слышали слов — вопли, рвущиеся из озера, заглушали все. Под ногами дрожали камни. Если бы было возможно, Брин и Рон бежали бы отсюда без оглядки. Им обоим казалось, что сама смерть выбралась на поверхность земли и подступает к ним.
Но внезапно все кончилось. Дух Бремена медленно опустился обратно — в темные воды. В последнем отчаянном всплеске рванулись крики и рассеялись в тишине. Озеро вспенилось в последний раз, и все стало тихо, как прежде, — только мелкая рябь бежала по воде.
На востоке краешек солнца уже показался над острым кряжем Драконьих Зубов; серебристо-серый свет просочился сквозь бледнеющую тень ночи.
Брин и Рон резко выдохнули; рука девушки нашла руку горца и крепко сжала. У самой кромки воды Алланон упал на колени и склонил голову.
— Рон! — хрипло шепнула Брин
Вдвоем они склонились над Алланоном. Глаза его были закрыты, лицо пугало мертвенной бледностью. Брин коснулась его руки — рука была холодна как лед. Казалось, друид пребывает в глубоком оцепенении. Девушка неуверенно поглядела на Рона. Тот только пожал плечами. Но, не обращая на него внимания, Брин уже обхватила руками плечи друида и легонько трясла его.
— Алланон.
Он открыл потемневшие глаза. Взгляды их встретились. Неизбывная боль стояла в его глазах, ужасная, всепоглощающая.
А еще там был страх. Испугавшись, девушка резко отпрянула. И тут же все это пропало, как и не было. Теперь глаза Алланона горели гневом.
— Я же сказал вам: не двигайтесь с места. — Он рывком поднялся на ноги.
Но его ярость не испугала Брин.
— Что произошло, Алланон? Что ты увидел?
Мгновение он молчал, рассеянно глядя на тускло-зеленую воду. Потом медленно покачал головой и прошептал:
— Отец.
Брин взглянула на Рона. Тот нахмурился.
Девушка робко потянула друида за рукав.
— Что он тебе сказал?
Бездонные черные глаза встретили ее взгляд.
— Что у нас мало времени, девочка. Что за нами уже идет охота, и так будет до самого конца. Что конец предрешен. Но отец не открыл мне, каким он будет. Он только сказал, что конец настанет и что ты его увидишь. А еще он сказал, что ты — та, кто спасает и разрушает.
Брин удивленно взглянула на него.
— А как это понимать, Алланон?
Он покачал головой.
— Я не знаю.
— Хороша помощь. — Рон насупился и, отвернувшись, уставился на вершины гор.
Брин не сводила с друида глаз. Это не все.
— А что он еще говорил, Алланон?
И снова друид покачал головой.
— Ничего. Это все.
Но он солгал! Брин поняла это сразу. Она чувствовала, что между ними, Алланоном и Бременом, произошло что-то такое темное и ужасное, о чем друид никогда не расскажет. Эта мысль испугала ее. Значит, и она тоже, как папа и прадедушка, должна стать слепым орудием в достижении цели, ей неизвестной и непонятной.
И вдруг вернулась еще одна мысль: «Та, кто спасает и разрушает». Она. Брин. Так сказал дух. Но как такое может быть?
— Он сказал мне еще одно, — внезапно заговорил друид, но Брин знала: это не то. То, что друид хочет скрыть, будет скрыто. — Паранор в руках мордов. Они сломали запоры и прорвались сквозь магическую защиту, которая охраняла проходы. Две ночи назад Паранор пал. И теперь морды рыщут по залам Башни, разыскивая летописи друидов, хранящие тайны древних. У мордов уже есть немалая сила, но, если они найдут наши книги… их могущество возрастет. — Он пристально всмотрелся в лица притихших Рона и Брин, — А они найдут, если сейчас их не остановить. Этого не должно случиться.