Эльфийский бык 2

Демина Карина

— Водяной конь… раньше много где обретались, но потом отошли. Редкие они…

— Редкие, — Александр осмелел настолько, чтобы провести по шее. Теплая. И сердце бьется. И сила в этом хрупком теле спрятана немалая. А вот грива окутывает пальцы прохладным облаком воды. — А что им надо?

Так-то в парке при дворце пруд имеется.

— Сила надобна. Хозяин силой их кормит, а они служат верой и правдой…

— А про по ушам это ты…

— Ну… мог бы и попробовать… ты когда-нибудь пробовал реку

объездить? Он же ж суть от сути воды…

Да, получилось бы хреново.

— Тогда зачем говорила?

Аленка смутилась.

— Извини… но просто… сказать каждый может. А не каждый готов своей головой думать. Да и как еще понять, что ты за человек-то?

— Не знаю, — поразмыслив, согласился Александр. И снова силы выпустил, потому как конь поднялся и подобрался совсем близко. Даже голову на плечо положил, потерся щекой. — А что… находились?

— Ну… мама говорила, что находились. Что таких на самом деле много, которые силой все… а я-то так тебе первому его показываю. Ты его спроси, станет ли он тебе служить.

Александр поглядел коню в глаза.

— Станешь? — уточнил он. — Обещаю, что не обижу. Буду беречь… Только забрать, наверное, тебя придется. Я тут не смогу остаться насовсем. Если тебе важно тут, то… то найду тебе кого хорошего, в хозяева? Мага сильного, чтоб не обижал.

Конь фыркнул и, обойдя Александра, встал напротив. Ногой топнул, да так, что земля загудела…

Карета?

Какая карета… он её развалит. Такого только в танк и запрягать, подавляя противника психологически.

— А дальше что? — уточнил Александр. — Я должен клятву принести? Или что?

— Должен.

— Какую? Может, форма какая стандартная есть…

— Ага. На трех листах с комментариями юриста. И нотариуса позовем, чтоб заверил на месте. Договор между Сашкой-императором и водяным конем.

Конь поглядел на Аленку с удивлением. Повернулся к Александру.

— Нотариуса звать не будем, — заверил его Александр. — На кой нам нотариус, в самом-то деле?

— Имя ему дай. И крови каплю. Если доверяешь, то просто протяни руку. Он куснет.

Конь оскалился, показывая, что вот прям готов куснуть, от всей, так сказать, души.

— Ты… — Александр руку все же протянул, поскольку отступать было не с руки. — Ты главное, пальцы не отхвати, а то как-то не уверен, что здесь пришьют…

Аленка засмеялась. Конь фыркнул и руку обнюхал, а потом скривился и, тряхнувши гривой, обдал её брызгами.

— Извини… как-то не подумал, что немытые руки кусать неприятно. Слушай, а кельпи людей топят не потому, что топят, а… чтоб грязными не есть? — мысль была неожиданной, но довольно-таки логичной на первый взгляд. — В общем… если ты согласен, то назову тебя…

Пушок?

Нет, это Александр собаку хотел назвать. Дружок? Мусик? Конь Мусик

как-то… точно пальцы за такое имя отгрызет.

Надо как-то… солидно. Но в голову ничего не идет.

Гром?

Воин?

Ну… морда, конечно, воинственная… и главное, приплясывает так, нетерпеливо, а мысли разлетаются.

— Слушай, а тебе самому какое имя нравится? — потому что воображение упрямо подталкивало Мусика. И конь озадачился.

Не только конь.

— Может… Бурун? — предложила Аленка. — Ласково можно Бурунчик…

— Почти Бурундучок… конь-бурундук…

Конь возмущенно заржал, оценив перспективу. И снова гривой тряхнул, так, что та окружила Александра зыбким туманом.

— Туман! Нареку тебя Туман! — обрадовался он, потому что уже почти привык к Мусику. И конские зубы пробили кожу. Боль была короткой, но острой. Впрочем, пальцы остались целы, а это уже многое.

Конь руку даже выплюнул.

И отступил.

— Силы дай, закрепить, — подсказала Аленка. — А потом он тебя покатает, если хочешь…

Скептическое выражение на морде коня намекало, что хотеть не стоит, но Александр мужественно выкатил белый шар силы, который конь вобрал в один вдох, и ответил:

— Конечно. Но ты чур со мной поедешь. Кататься, так вдвоем…

Башка у Глыбы болела давно, и даже пара банок пивка, выпитого поутру исключительно в медицинских целях, этой боли не уняло. А потому Глыба был раздражен больше обычного.

Хотелось…

В общем, хотелось раздражение на ком-то выместить.

— Скажите, а эти конфеты хорошие? А почему срок годности затертый? — тощий парнишка вертел в руках коробку конфет.

С виду — дорогую.

Парнишка был незнаком, но вид его затрапезный внушал некоторые надежды.

— А ту посмотреть можно?

— Вы покупать будете? — устало произнесла Оксанка, которая тоже вчера отдыхала, а потому ныне чувствовала себя премного утомленной. — Или так, для интересу?

— Буду. Если они свежие, — парень перевернул коробку. — И вон ту тоже…

— Ксан, пивка дай, — Глыба потеснил тощего. Развелось тут… ходят, людям жить мешают вопросами. Впрочем, возмущаться парень не стал. Коробку вернул на место и из магазина вышел.

— Видишь, — Оксанка достала пиво из холодильничка. Хорошее. Баночки запотели, и к голове их прикладывать приятно. А пить и того приятнее. — Нет, ну то ему не так, это ему не этак… что за люди. А мне теперь это добро назад запихивать. Свежие… откуда я ему тут свежие возьму, а?

— Не знаю, — честно ответил Глыба, который конфет не любил. Но ныне, глянув на золотую коробку, вдруг ощутил в себе незнакомое ранее желание сделать кому-то хорошо. — Себе забери… считай, от меня подарочек… запишешь там.