Эльфийский бык 2
Шрифт:
— Успокоиться, — глаза у тетушки Анны стали темными, черными, что омут болотный. — И выдохнуть… и спроси себя, ты чуешь беду? От них вот? От этих мальчиков…
Маруся оглянулась.
Мальчики явно было постарше её, да и в целом…
— Нет, — ответила она, прислушавшись к себе. — Ни от них, ни от Бера с Иваном… Сашка непонятный… хотя… кто-то из высоких развлекается. Только он развлечется и к себе уедет. А нам вот тут… оставаться. И… ты же знаешь.
— Знаю.
— Если и я неправильно выберу, то… может, оно и ослабело… может, достанется
— Ты сильнее.
— Ну да, только не радует. Вот что мне делать?
— Собираться, — решительно сказала тетушка Анна. — Про мальчиков не думай. Мы разберемся, что да как… документы вот оформим. Расселим… девочек отряжу помогать первое время. А там… там, чувствую, пригодятся еще.
— Вот а что у них в ящиках-то? — запоздало спохватилась Маруся.
— В ящиках? Какая разница… игрушки.
— Они ж большие!
— Так и ящики немаленькие. Какие мальчики, дорогая, такие и игрушки… идем… я тебе темной воды принесла, чтоб лицо умыть. Вот увидишь, загар разом сойдет… и волосы надо прополоскать. Аленушка травы оставила?
— Оставила… — Маруся позволила себя увести.
Игры или нет, но та дамочка, из проверяющих, очень удивится… да и Свириденко тоже. Почему-то это радовало…
— … а потом молоком возьмем, чтоб сияла кожа…
Нет, но что там в ящиках-то… и главное, форма такая, странная, длинная очень. И тяжелые, вон, двое тащат. А Петрович руками машет, что-то выговаривая.
Ладно, Маруся потом заглянет.
Одним глазком.
Не из любопытства, но потому что она должна же иметь понимание, что у нее тут хранят. А то вдруг снова коноплю…
Глава 19
Глава 19 О прекрасном или почти
«Умеешь посылать, умей и сам ходить»
Наблюдение, сделанное неким завсегдатаем маленького бара после долгого знакомства с иными посетителями.
Особняк Свириденко расположился на вершине холма, причем Ведагор чувствовал, что холм этот возник не сам собою, а вследствие некоторых усилий магов земли. Потому и форму имел правильную, и угол подъема такой, чтоб не вызывать затруднений.
Дорога шла прямо и была гладка и ровна.
Слева и справа вдоль нее выстроились магмодифицированные деревья с пурпурно-алою листвой. Смотрелось симпатично, правда, попалась пара черных, будто обугленных…
— Останови, — велел Ведагор, и водитель послушно остановил машину, что не осталось незамеченным. Сопровождали. Вот прям от гостиницы и столь любезно, что даже на хрен послать не за что. Но хоть от удовольствия ехать в одной машине Ведагор отбился, сославшись на важные семейные дела, которые требуют сосредоточенности. Но сейчас ехавший впереди внедорожник остановился и довольно резко. И из него вывалился нелепый человечек в белом костюме из эльфийского шелка и ярко-алой рубашке с желтым галстуком.
— Что-то случилось? —
— Деревья заболели, — сказал Ведагор.
Деревья он чувствовал все же плохо. А вот холм им ставили с нарушением технологии. Не уплотнили грунт, как следует, потому внутри холма остались пустоты и полости. Да и под собственной тяжестью холм стал оползать, пусть пока и незаметно, но еще лет двадцать и земля осядет.
Впрочем, это Ведагора не касалось.
Он дотронулся до гладкой коры и поморщился, до того неприятным показалось это прикосновение. Будто… гниль какая?
Чернота?
— Увы, увы… — Севрюгин взмахнул руками. — Больные… все никак порядка нет…
Ведогор перешел к соседнему клену.
Этот тоже был болен, но пока болезнь коснулась лишь некоторых листьев, будто припорошив края их угольной черной пылью.
— А ведь из хорошего питомника везли. Обещали качество. И что в итоге?
Деревья пересадили не так давно. Корни их успели развернуться, зацепиться за почву, укрепиться в ней. А теперь отмирали.
Что-то тут неладно…
— Бывает, — миролюбиво ответил Ведагор, отирая пальцы платком. На коже горел след от невидимой силы, черной и мерзкой, вызывавшей острое желание собрать всю силу, какая есть, и ударить…
Но Ведагор вернулся в машину.
Задумался…
Что бы здесь ни происходило, это Волотову не нравилось категорически. Оставалось понять, настолько ли, чтобы вмешаться, или следует ограничиться докладом… и если так, то кому докладывать?
Особняк был роскошным.
Два крыла.
Колоннада.
И ощущение некоторой чрезмерности всего, что этих вот беломраморных колонн, устремившихся ввысь, что лепнины и украшений, плотно обживших стены здания.
Витражей, вовсе выделявшихся яркостью своей средь общей сдержанной белизны.
Каменные химеры.
Красная дорожка…
И хозяин, не спешащий навстречу. Он замер на верхней ступени в позе величественной, но напрочь неестественной. Надо же…
— Рад, что вы нашли время откликнуться, — Свириденко все же протянул руку первым и пожать попытался крепко. А вот Ведагору пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать это пожатие. Тьма, поразившая клены, в Свириденко давно обжилась. И теперь ощущалась даже сквозь шёлк перчаток.
— Рад, что меня пригласили… — нейтрально отозвался Ведагор. — У вас чудесный дом…
— О да… мой отец постарался произвести впечатление… он был весьма… как бы это выразиться… самолюбив? Пожалуй… Наш род не может похвастать древностью, вы это знаете… и отца весьма задевал данный факт. Вот он и пытался выразить свои ощущения и надежды в камне.
Камень был мертвым.
Многие полагают, что камень изначально мертв, но это лишь для тех, кто не способен его слышать. Ведагор вот слышал. И матушка… и могли бы рассказать многое, ведь у камней тоже есть память. И сила в них, землею дарованная, тяжелая, неподъемного свойства.