Эльфийский бык

Демина Карина

— Погань, — сплюнул мрачный, заросший бородой мужичок в просторном камуфляже. — Вона… явилися.

И пальцем указал куда-то за спину.

Бер обернулся, как был с мешками на плечах.

— А машина-то новая! — сказал он радостно и громко. — Ишь, как блестит!

Машина стояла у обочины. Медленно приоткрылось окошко, из которого высунулась рука с сигарой. На руке блеснул красным глазом перстенек. В цвет рубашки подбирали. Рука махнула, то ли приветствуя, то ли к себе подзывая.

Бер подумал и решил, что

он не понял.

В конце концов, полудурку простительно. И мешки в УАЗик бросил. Таська играючи поставила пару бутылей с чем-то желтым, причем бутыли были не литровыми.

Окно в машине опустилось ниже…

Рука замахала активнее.

— Чего это он? — поинтересовался Иван.

— Да… может, плечо у человека болит, — ответил Бер громко. — Затекло вон. Или из сустава выскочила. Эй, дяденька, хотите я вам руку вправлю?!

— А ты умеешь? — Таська поглядела с подозрением.

— Нет. Но всегда хотел попробовать! — последний мешок занял свое место и Бер отряхнул руки. Маруся передала Ивану еще какую-то коробку. И пара стояла у дверей.

Меж тем дверь открылась, и показалась нога в белоснежном длинноносом штиблете. Чуть выше виднелся алый носок, то ли в цвет перстня, то ли в цвет рубашки.

А там и Севрюгин изволил явиться. Всецело, так сказать.

— И что вы здесь делаете? — поинтересовался он брюзгливо. И снова рукой махнул. Точно, плечо выбил. Небось, от этого и без настроения. Какое настроение, когда плечи болят.

— Так… закупаемся, — Бер хлопнул в ладоши и чихнул. Мешки с мукой были целыми, но отчего-то и его, и Ваньку, эта мука покрывала с ног до головы. — Муку вот взяли. Маслице… макарошек еще. Слушайте, а вы умеете макароны готовить?

Глядел Севрюгин отчего-то с подозрением.

— Вам тут не рады! — выдал он.

— Так… что ж теперь-то? Без макарошек сидеть?

Под ребра уперся кулачок. Таська?

— Мы запрещаем вам являться…

— Боюсь, — Иван оперся на машину. — Вы не можете запрещать нам являться куда бы то ни было. Это противоречит конституции. И законам.

— Здесь один закон…

— Как и во всей империи. Или у вас другие сведения?

— Мальчик… — Севрюгин сделал шаг, но какой-то не сказать, чтобы широкий. Осторожный даже шаг. При том не спускал взгляда с Бера, явно чего-то нехорошее подозревая. Правда, только подозревая, если с оформленными претензиями не выступил. — Я понимаю, что ты хочешь показать себя перед девушками… но подумай о своем будущем!

И руку поднял.

С сигаркой.

— Что тебя ждет в этом Подкозельске?!

— Блинчики! — ответил Бер раньше, чем Иван успел открыть рот. — Тонкие! Вы не представляете, какие там волшебные блинчики! А если еще тушенки удастся добыть…

— В магазине есть, — Таська наблюдала за происходящим. И к Марусе подошла, взяла под руку. — Если надо…

— Не… в магазине не интересно.

— А где

интересно?

— В лесу, — Бер очень надеялся, что матушка к просьбе отнесется серьезно. В конце концов, он же не денег просил. Два ящика тушенки и пару кило сала…

— Вы серьезно? — Севрюгин удивился.

— А то… — Иван потянулся. — Ходят же люди в лес за грибами там, за ягодами… а мы вот за тушенкой.

— Тушенка в лесу не растет!

— Это вы просто искать не умеете, — ответил Иван снисходительно. — Тушенка не в каждом лесу водится… надо места знать.

Таська не выдержала и хихикнула. И этот её смешок заставил Севрюгина густо покраснеть. Он, окончательно уверившись, швырнул сигару на землю.

Показалось, что очень хочет что-то сказать.

Что даже сейчас скажет.

Но нет, сдержался. В машину сел и снова из окна рученькой махнул, то ли прощаясь, то ли наоборот…

— Тушенка, значит, не в каждом лесу водится? — уточнила Таська и расхохоталась.

— Ну… таки да, — Бер кое-как отряхнул муку с плеч. — Так что, поехали? А то нам еще остатки вещей в порядок привести бы… этот его дом, что не сожрал, то пожевал!

— Он маленький просто! — возразил Иван. — И не хотел. И вообще, ничего там сильно не попортилось. Надо…

Он запнулся.

— Постирать. Просто… слушайте, а стиральная машинка в Покозельске есть? Или как с интернетом?

Девчонки переглянулись.

И все-таки расхохотались. Нет, Иван же ж серьезно, а они вот…

— Поехали, — сказала Таська. — Блинчики, значит?

— Люблю блинчики, — Бер кое-как втиснулся. В загруженной мукою, маслом и еще чем-то машине стало тесновато. — На самом деле я ем не так, чтобы много, но тут постоянно что-то хочется.

Он похлопал себя по животу.

— Будут тебе блинчики, — усмехнулась Таська. — Тонкие… но потом. На вечер, если хочешь, можно картошки запечь. С молочком.

— Я согласен! — Иван сидел рядом с Марусей, но слышал все. Ишь ты, согласен он. А предлагали же Беру.

— Вот и отлично… все и посидим. Обсудим…

Таська сцепила пальцы и потянулась так, что хрустнули.

А потом поглядела этак, искоса, и уточнила:

— Тебя… не смущает?

— Что?

— Что я мешки ношу.

— Ну… так-то да. Лучше бы оставила, я бы сам поносил. Но в остальном — не особо. А что?

— Ничего… ко мне один сватался. А я подкову в кулаке сжала. Он и передумал…

— Я ж вроде не сватаюсь… пока, — сказал и сам не понял, зачем ляпнул.

— Да я так… на перспективу…

— Ну если на перспективу, то подковой меня не испугаешь. Я её тоже согнуть могу. И разогнуть. Я все-таки из Волотовых, хоть и слабосилок.

— Ты?

— Я… у меня братец старший не то, что подкову, он… не знаю, как-то я, мелким еще, из дому сбежал. Так, по дури… у меня дури вообще много.

— Это заметно.