Эльфийский клинок
Шрифт:
Хадобард спокойно усмехнулся и пошёл к дверям.
– Ладно, Торин, – обернулся он с порога. – Мы с тобой ещё обсудим это. И, быть может, я смогу тебя убедить. Прощай пока!
Он скрылся, хлопнула наружная дверь.
– Зря ты так, Торин, – поднялся Хорнбори. – Кое в чём Хадобард, по-моему, недалёк от истины. Погоди, не кипятись! – Он примирительно поднял руку открытой ладонью вверх. – Но действительно, если так посмотреть, кто на Пелленорских полях бился? Люди. Кто у Дэйла полёг? Люди и тангары.
Красный от гнева Торин нетерпеливо прервал его:
– А кто в Чернолесье бился? Кто три штурма Лориэна отбил? Да в конце концов, кто три тысячи лет с Врагом
– Да кто же спорит, – по-прежнему миролюбиво ответил Дори. – Честь и слава тем из Перворождённых, кто разделил с нами судьбу, кто действительно сражался, не щадя себя – им-то было что терять! Ты сам посуди – всех нас ждут Гремящие моря, этого не избегнуть ни одному смертному, а над ними-то время не властно! Они же бессмертные! Каково им было ввязываться в эту драку? Так что действительно великая слава тем из них, кто сражался и кто полёг в Средиземье! И у меня на тех, кто после победы за море ушёл, обиды, понятное дело, нет – это их дело. Но вот те, кто бежал трусливо, кто бессмертие своё спасал, – вот те, конечно… Хадобарда в этом понять можно.
Торин угрюмо молчал, упрямо нагнув голову, он краснел, кусал губу, но возразить ничего не мог.
– Ладно, оставим это, – вновь наполнил кружки Хорнбори. – Давайте выпьем, да и расходиться пора.
Напряжённая тишина сменилась вздохами облегчения, стуком пивных кружек, звоном посуды, негромкими голосами. Фолко наконец удалось уложить Малыша на лавку, и теперь он мог вознаградить себя за долгую неподвижность, с хрустом потягиваясь и разминая затёкшие суставы.
Последние слова Хорнбори прекратили спор. Однако расходиться гномы не торопились. Они вновь ели, пили, прикидывали, что будут делать завтра, отвечали на вопросы Торина, интересовавшегося тем, кто ещё из знакомых гномов сейчас есть в Аннуминасе. Назывались ничего не говорящие хоббиту имена и прозвища, кто-то жаловался на скупого хозяина кузницы, кто-то сетовал на плохой уголь – словно сговорились больше не поднимать сегодня тяжёлых и проклятых вопросов. Приставали с разговорами и к Фолко – как обстоят дела в его родной Хоббитании? Когда Фолко рассказывал о царивших в его усадьбе порядках, его слушали, покачивали головами и время от времени хлопали себя по бёдрам.
Малыш продолжал мирно дремать, время от времени он, правда, принимался храпеть, и тогда кто-нибудь из оказывавшихся поблизости бесцеремонно встряхивал его, и храп на некоторое время прекращался.
Засиделись допоздна, и, когда гномы один за другим стали прощаться, Фолко заметил, что Торин украдкой спрашивает что-то у некоторых из них и записывает себе в книжечку. Прислушавшись, Фолко понял, что гном собирает адреса тех, у кого они есть. Так было с Дори, Хорнбори, Палёной Бородой и ещё двумя-тремя; с остальными Торин простился обычным у гномов низким поклоном. Вскоре в опустевшем трактирном зале, кроме нескольких ночных гуляк, отдыхающего патруля и двух слуг, остались только Фолко, Торин да так и не проснувшийся Малыш.
– Ну, брат хоббит, пошли наверх? – предложил Торин. – У меня уже глаза слипаются.
– А что же с этим Малышом делать? – спросил Фолко, трогая спящего за плечо.
Малыш ответил неразборчивым мычанием.
– Понесём к нам, не бросать же его здесь!
Друзья с трудом затащили по узкой и крутой лестнице невысокого, но плотного и тяжёлого гнома. В просторной комнате с большим окном, что снял для них Торин, стояло, однако, только две кровати, и им пришлось кое-как устроить Малыша на полу, подложив ему всё мягкое, что нашлось у них в багаже.
– Ну, спокойной ночи, – зевнул
Утро следующего дня началось с Малыша. Проснувшись, Маленький Гном долго не мог сообразить, как он сюда попал и вообще, где он находится, о вчерашнем вечере у него сохранились лишь отрывочные воспоминания.
– Слушай, где ты живёшь? – спросил у него Торин.
– А нигде, – грустно ответил Малыш. – Денег у меня нет, хозяин после этой истории с топором меня выставил. – Малыш вздохнул. – И топор выручать как-то надо. Эх, куда ни кинь – всюду клин. – Он принялся собирать с пола какие-то тряпки, заменявшие ему одежду.
– Нет, Малыш, выбрось ты эти лохмотья, не могу я смотреть на тангара в таком виде! – не выдержал Торин. – Где ты их только откопал?! С какого стражника снял?
– А когда мы сцепились, я плащ-то одному и разорвал, – бесхитростно пояснил Малыш. – Он его выбросил, а я подобрал – ходить-то в чём-то надо.
Торин, недовольно морщась, быстро и раздражённо рылся в своём мешке.
– Возьми вот это. – На постель полетел свёрток тёмной одежды. – Пойдёшь сегодня же к портному, он подгонит.
– Ой, спасибо, – покраснел Малыш. – Я отработаю, Торин, отработаю, вот увидишь! За мной не пропадёт.
– Ладно, там видно будет, – махнул рукой Торин. – И вот что, Малыш, держись-ка ты ближе к нам с Фолко, а то опять что-нибудь разрубишь. Вещи перетащи сюда, если у тебя, конечно, ещё что-нибудь осталось. По твоей одежде этого не скажешь.
Малыш ушёл, клятвенно пообещав вернуться как можно скорее. Прошло около часа, который они провели за разбором вещей, как вновь раздался стук.
– Не заперто! – крикнул Фолко, и на пороге появился Рогволд.
– Здравствуйте, здравствуйте, друзья! – Он казался очень обрадованным. – Рад видеть вас, хотя мы и не виделись всего ничего! Наши дела в полном порядке, я сдал карлика с рук на руки дворцовой охране, поговорил там кое с кем, написал срочное послание наместнику – по старой дружбе мне удалось пристроить его в ящик с особо спешной почтой, это значит, что оно будет прочитано не позднее, чем через семь дней. Во дворце и в канцелярии по-прежнему немало моих хороших знакомых и приятелей, так что я всё разузнал – трудностей с приёмом у нас быть не должно. Где мой дом – это известно, так что нам дадут знать. Ну а как вы? Устроились? Всё в порядке?
– Хвала Дьюрину, – откликнулся Торин. – Что же нам теперь делать, Рогволд? Сколько ещё ждать? Ты сказал, что не меньше недели, но когда же нас примут?
– Не знаю, – пожал плечами ловчий. – Наместник не любит спешить. Ему дадут знать, не беспокойся. Но какое-то время пройти, безусловно, должно.
Они говорили ещё долго. Рогволд расспрашивал Фолко, как понравился ему город, и даже щурился от удовольствия, слушая наивные восторги хоббита. Вместе с Торином повздыхал над участью потерявших цель и смысл жизни гномов, рассказал последние новости. Они не отличались разнообразием – на северо-востоке разбили отряд ангмарцев, зажав их в узком ущелье; на юге разбойники разграбили крупный торговый обоз, разогнав охрану; на восточной границе после упорного боя перебили невесть откуда взявшихся там горных троллей – они могли ломать брёвна голыми руками, но не выстояли под градом стрел. В Форносте казнили нескольких купцов, скупавших у разбойников награбленное. Рогволд заметил, что дела определённо начинают поправляться, дескать, ангмарцев и разбойников всё же теснят, урожай собран отменный, и ходят слухи, что зимой начнётся большая охота на местных бандитов. У Фолко полегчало на душе.