Эликсир для мертвеца
Шрифт:
— Будь это так, был бы я здесь? — ответил Давид, не задумываясь.
— Возможно, если вы подошли только по указанию вашего брата.
— Сеньора Бонафилья, как вы можете считать, что кто-то станет избегать вас? — сказал Давид. — Ваша красота привлекла бы и железо, и камень.
— Вы действительно считаете меня красивой? — спросила Бонафилья. Она оставила свою жеманную манеру речи и говорила робко и мучительно искренне. — Вы не были разочарованы, увидев меня?
— Право же, нет, — ответил Давид. — Я был очень изумлен, увидя вас.
— Вы говорите правду? — спросила она. — Или это ваша обычная любезность? Я заметила, что вы всегда любезны и вежливы.
— Правду; — ответил он сухо. — Все хвалили вашу добродетель и вашу скромность — они меня не удивили. И робость, на которую жаловался ваш брат до того, как было заключено соглашение о браке, показалась мне дополнением к вашим добродетелям. Но я не верил, что они будут сочетаться с такой красотой. Все, что говорили о вас, правда, — сказал он так негромко, что уже заинтересовавшийся Юсуф едва расслышал.
Мальчик услышал резкий вдох, а затем шелест одежды.
— Бонафилья, в чем дело? — спросил Давид. — Куда вы?
Повернувшись, Юсуф увидел движение подола платья Бонафильи по камням, когда она встала. Потом и все остальное — в том числе и залитое слезами лицо, — когда она побежала по двору, затем по ступенькам в дом.
— Черт возьми, что это значит? — услышал он недоуменный голос Давида.
В эту же дремотную вторую половину дня сеньора Хуана искала покоя в саду ее величества, где сидела с шитьем на коленях и наблюдала, как пестрая кошка Маргариды крадется к листу под кустом. Это ее занятие прервал знакомый голос:
— Сеньора Хуана, я не ожидал вас здесь обнаружить. Весь мир спит в послеполуденной жаре.
Хуана подняла шитье и повернула голову.
— Сеньор Пигбаладор, в саду я искала только прохладного ветерка. Не ожидала найти здесь что-то иное — даже вас.
— Ее королевское высочество занято где-то в другом месте, поэтому я осмелился искать вас в этом убежище. Но неужели я для вас всего лишь что-то иное?
— Нет, не всего лишь, — ответила Хуана. — Думаю, вас можно назвать веселым собеседником. Хотя я знаю вас не особенно хорошо и не уверена, можно ли доверять вам…
— Доверять мне? — резко переспросил Бонсом.
— Видеть в вас постоянно источник веселья. Я уверена, что у вас, как и у большинства людей, бывают скучные минуты.
— Никогда, — сказал он.
— В январе, когда льют дожди, вы страдаете от холода, а земля слишком мокрая для охоты?
— Тогда я велю развести в камине огонь, принести горячего вина с пряностями и рассказывать веселые истории.
— Должно быть, это очень утомительно, — сказала Хуана.
— Когда хочу быть хмурым, сварливым, — сказал Бонсом, — я покидаю друзей и срываю дурное настроение на нескольких избранных слугах, которым хорошо плачу, чтобы они это терпели.
— Нужно запомнить, — сказала
— Но я забылся, сеньора. Непростительно шутить в доме плача. Судьба нанесла вам жестокий удар. Оставить вас в покое?
— Нет, сеньор, — сказала Хуана. — Вы отвлекли меня от печальных мыслей. Я благодарна.
— Я удивляюсь, что вы не возвращаетесь в загородное имение, чтобы избежать бездумных разговоров с такими, как я, — сказал Бонсом.
— Ее королевское высочество упорно настаивала, чтобы я вернулась к ней, — сказала Хуана. — Она считает, что при создавшихся обстоятельствах так будет лучше.
— Принцесса Констанса в высшей степени любезна, — сказал Бонсом.
— И хотя после смерти моего мужа прошло совсем немного времени… — Хуана сделала паузу. — Она уже говорит о различных партиях для меня. Боится, что одной мне будет трудно. Говорит, кто-нибудь приятный, кто сможет охранять мои интересы.
— Помните, я предлагал то же самое, — сказал Бонсом.
— Да, сеньор. Предлагали. Тогда я надеялась, что в этом не будет необходимости. Но теперь, — сказала она с тревогой в глазах, — право, не знаю, что мне лучше всего делать.
— Вот потому другие и берутся думать за вас. Прислушайтесь к ним, сеньора.
Хуана подалась вперед и посмотрела прямо в глаза Бонсому.
— Но скажите, сеньор, как я могу выбрать мужа из Перпиньяна? Всякий раз, когда кто-нибудь называет какое-то имя, я боюсь, что этот человек затравил моего мужа до смерти.
— Вы верите в это?
— Я этого боюсь. Скажите, что вы знаете о доне Рамоне Хулиа?
— То, что знают все, — осмотрительно сказал Бонсом.
— Скажите мне, — попросила Хуана. — И не вежливую ложь, сеньор, а правду.
— Это труднее. Могу сказать, что сейчас он отчаянно нуждается в деньгах.
— Мог бы он пойти ради них на убийство?
— Если б считал, что при этом может избежать опасности для себя. Он не особенно смелый человек, но страсть его жизни, сеньора, азартные игры. К сожалению, он не разумный и не искусный игрок. Я слышал от него, что ему принадлежит доля в рейсе «Санта-Марии Нунсиады», и он надеется вернуть утраченное состояние, когда она вернется. Возможно, будь у него состояние, он перестал бы играть.
— Разве может леопард избавиться от своих пятен? — сухо спросила Хуана. — Или, что еще более важно, готов ли Рамон Хулиа нарушить закон, чтобы обрести это состояние?
— Только если будет уверен, что не попадется.
— И притом он все-таки ваш друг.
— О, да. Я нахожу его очень веселым, хотя, когда много жалуется, он может стать утомительным. А почему вы спрашиваете?
— Я думаю, что без такого мужа можно обойтись.
— Полагаю, он был бы веселым, но расточительным мужем, — сказал Бонсом. — Но я никогда не общаюсь с ним дольше одного-двух дней. При более долгом общении он может стать утомительным. Но мне нужно идти, сеньора. Меня призывают другие, менее приятные обязанности.