Эликсир князя Собакина
Шрифт:
Тяпов простоял с гением дегустации до закрытия заведения, непрерывно подливая и так же непрерывно осыпая молчуна вопросами. Леопольдыч пил все, что наливали, а из вопросов удостаивал ответом только те, которые имели отношение к составу и воздействию употребляемых в данную минуту напитков. На вопросы о своей биографии или о планах на будущее он просто не отвечал. Похоже было, что Леопольдыч, подобно некоторым индейцам Южной Америки, жил только в настоящем времени, а настоящее определялось тем, что в данную минуту занимало его пищевод.
Самородок был приглашен на
Тяпов питал к Леопольдычу особые, почти человеческие чувства. Старик был единственным сотрудником корпорации, который обращался к грозному боссу на «ты» и, если это было нужно для дела, говорил ему правду. Иван Ильич даже хлопотал о присвоении Леопольдычу звания заслуженного дегустатора-испытателя, для чего было нужно сперва ввести такое звание в российской Федерации. К сожалению, взяткоемкость соответствующего указа оказалась слишком велика, и Леопольдыч получил только медаль «Ветеран труда». Эту медаль он всегда носил на своем черном форменном пиджаке без знаков различия.
Леопольдыч вошел в кабинет и остановился у двери, глядя прямо перед собой в пространство.
— Старина, ты уж меня извини, — обратился к нему Тяпов. — Мы тебя, наверно, с постели подняли?
Вопрос относился к прошлому, и потому ответа не последовало.
— Тут очень важное дело имеется. Вот, погляди на эту муть. Пойло изготовлено с помощью аппарата самого Менделеева. Видишь?
— Ну, — сказал Леопольдыч.
— Тут целая история, я тебе потом расскажу. раздобыли менделеевский аппарат и к нему еще набор черт знает каких веществ. А что получилось — непонятно. Доктора говорят, что пить это дело вредно. В больших дозах летальный... Ты как? Примешь рюмочку?
Леопольдыч подошел к аппарату, взял мензурку и с минуту разглядывал ее на свет.
Потом он понюхал собакинский эликсир — и вдруг поморщился.
Мурка и Усов переглянулись: никогда раньше им не приходилось видеть, чтобы старик проявлял столь бурную реакцию.
Леопольдыч закрыл глаза, открыл рот и аккуратно влил в себя все содержимое мензурки.
Тяпов вскочил с места и подбежал поближе.
Внешне ничего особенного не происходило, но Маше показалось, что по лицу чудного старика разливается какое-то скрытое сияние — как у того
Но может быть, это был всего лишь эффект освещения.
Минуты две Леопольдыч молчал.
— Ну! — не выдержал Тяпов. — Что там? Не томи!
Великий дегустатор медленно разлепил губы и тихо ответил:
— Короче, Ваня, не дури. Летального ни у кого не будет, продукт безопасный. Но и пить это пойло народ не станет. Аппарат уничтожь, а остатки вылей куда-нибудь. Только не в нашу речку.
С этими словами старик повернулся и вышел из кабинета.
— Слышала? — спросил Тяпов у Мурки.
— Да, но это ведь может быть неправильный состав! Тут очень важна дозировка...
— Старик врать не будет, — веско сказал глава холдинга. — Я ему верю больше, чем самому себе. Если Леопольдыч сказал — народ пить не станет, то значит, не станет. Ни разу он не ошибался.
Маша была в отчаянии.
— Иван Ильич, расспросите Костю! Он один все понимает!
— А чего расспрашивать?
— Ну вы же его на работу хотели взять! И Петю, то есть Петра Алексеевича, тоже... Они все объяснят! Все сделают...
— Ладно, не реви. Поговорю с твоими химиками. Усов, убери-ка все это добро подальше и приведи гостей из пятого апартамента. А ты, Маша, спрячься пока вон туда, за шкаф.
Глава 37
Наполеон Третий
На этот раз красная физиономия Тяпова никакой доброжелательности не выражала. Прошло уже полночи, и хозяин кабинета выглядел усталым и раздраженным. Гостям из пятого апартамента он даже не предложил присесть.
Костя, всего четверть часа назад узнавший о похищении менделеевского аппарата и всех добытых веществ, был даже краснее алкогольного магната. Петр Алексеевич крепко держал друга за локоть. Еще в номере они договорились, что постараются уладить дело мирно, путем переговоров.
Роль голубя мира взял на себя Живой.
— Иван Ильич, большое спасибо за ужин, — начал он, лучезарно улыбаясь. — Очень было приятно выпить родимой тяпушки. Как мы ее пиарили с ребятами в свое время! И по-черному, и по-белому, и по-серому, и в хвост, и в гриву... Помните, конечно?
— Не могу я всех помнить, — буркнул Тяпов. — У меня вашего брата целая конюшня.
— Ну, меня-то вы забыть не могли, — ничуть не смутился гений пиара. — Теперь всей стране известно, от какой фамилии происходит слово «тяпнуть». В онлайн-словари внесено! А чья работа?
Лицо Тяпова чуть подобрело, и Паша это сразу заметил. Он хорошо помнил, что Иван Ильич обожает свою фамилию, и потому поспешил развить успех, ничуть не опасаясь переборщить.
Живой без спроса уселся в кресло перед столом и объявил:
— А недавно я сделал еще одно открытие. Ручное орудие для окучивания картошки из пяти букв знаете?
— Тяпка, — чуть подумав, ответил окучиваемый.
— Точно! И вы не поверите — тоже из ваших мест слово оказалось! Имею неопровержимые доказательства, что тяпку изобрели поморы. Картофель-то в россию через Архангельск завезли, так?