Эликсир князя Собакина
Шрифт:
— Сергеев, Николай Константинович, старший библиограф, — представился тот мужчина, который поднялся с пола первым.
— Костя Бабст, химик.
— Вера Собакина. Из Парижа.
— Из Парижа?! — библиограф Сергеев был просто ошарашен. — Из Парижа! Василий Семенович! Дуся! Идите все сюда! Тут гости из Парижа!
Со всех сторон стали подходить новые люди. Приезжих уже не просто осматривали, а пожирали глазами. Один заросший человек осторожно дотронулся до Костиного рюкзака, а маленькая девушка
— Мы краеведы-любители, — объяснял тем временем Бабст. — Вот Верин прадедушка, известный химик Лев Собакин, часто бывал в вашем городе, и мы хотели бы узнать кое-что про...
— А в Лувре вы были? — перебила его маленькая девушка.
— А в Национальной библиотеке?
— А в Пантеоне?
— Да-да, конечно, — испуганно ответила Вера. — Я все расскажу...
Обитатели заброшенной церкви окружили пришельцев плотным кольцом. В них тыкали пальцами, их поглаживали и чуть ли не щипали. Похоже, для краснопырьевской интеллигенции живые иностранцы были чем-то вроде доказательства бытия Божия, и они, подобно святому Фоме, хотели окончательно удостовериться в произошедшем чуде.
Вера закрыла лицо руками.
— Товарищи, что здесь происходит?! — раздался вдруг чей-то начальственный баритон.
Толпа расступилась. К посетителям библиотеки направлялся важного вида высокий старик в мешковатом костюме с острыми лацканами и старых очках в костяной оправе — живой привет из советского прошлого.
— Николай Иванович, это гости из Парижа, — дрожащим голосом объяснил ему Сергеев.
— Вот как? — начальник остался совершенно спокоен и ничем не выдал своего удивления. — Тогда попрошу ко мне в кабинет!
И он показал на перегородку, скрывавшую бывший алтарь.
Обстановка кабинета директора городской библиотеки Николая Ивановича Сёмина — так представился невозмутимый руководитель — мало отличалась от убранства бывшей церкви. Вдоль стен здесь, как и везде, стояли высокие книжные стеллажи, но письменного стола не было: только два ветхих стула, узкая кушетка и большая стремянка посередине. Загонов для скота тоже не было, но книги все-таки располагались очень высоко на полках — видимо, козы сюда иногда забредали.
Книги на полках были распределены по рубрикам: виднелись закладки «Общие вопросы», «Животноводство», «Растениеводство», «Тепличное хозяйство». Особо выделялись золотые корешки «Ветеринарной энциклопедии» и «Энциклопедии семян». Другие, менее ценные издания были свалены кучей в углу.
— Присаживайтесь! — сказал хозяин необыкновенного кабинета.
Гости сели, а Николай Иванович остался стоять.
— У вас тут что, натуральное хозяйство? — спросил Костя, оглядывая полки с сельскохозяйственной литературой.
— Точно так, — не без гордости ответил директор. — Причем, заметьте,
— Не платят?
— Разумеется, не платят, — Сёмин даже пожал плечами в ответ на такой странный вопрос.
— И как же вы... — осознав весь ужас ситуации, княжна осеклась и не смогла договорить до конца.
— Ничего, — спокойно ответил Николай Иванович. — Всему научились постепенно. Зря говорят, что интеллигенция косорукая. Все она может, если жизнь заставит. Морковного чаю хотите?
— Спасибо! — Костя никогда не отказывался попробовать новый для себя напиток.
Ставя чайник на какой-то допотопный примус, Николай Иванович знакомил гостей с достижениями библиотеки:
— Успехи налицо, — отрывисто докладывал он. — В прошлом году урожай картошки в приусадебном хозяйстве повысили на целых семнадцать процентов. Освоили репу. Животноводство тоже на уровне. Восемь коз ягные.
— Какие? — не поняла княжна.
— Стельные. Это для нас самое главное. Будут козлята — будет и мясо на будущий год.
И в директорской манере говорить, и в его уверенных движениях чувствовался крепкий хозяйственник. Костя сразу проникся уважением к этому человеку.
— А у вас тут, я смотрю, даже письменного стола нет, — сказал он. — Присесть, должно быть, некогда?
— Это точно. Некогда, да и незачем. Весь день на ногах, слежу за хозяйством. На мне десять человек библиотекарей, да еще архивист, да из охраны памятников трое осталось и из типографии один. Кроме того, из города периодически заходят коллеги. Всех подкармливаем.
Николай Иванович выдал гостям по кружке кирпичнокрасного морковного чая.
— С мятой, — кратко пояснил он. — И витаминов много, и для почек полезно. Кроме того, весьма питательно. В первые годы капитализма только им от голода и спасались.
Бабст отхлебнул из своей кружки. Чай был сладковатый, густой, душистый и очень вкусный. Глядя на Костю, княжна тоже пригубила экзотический напиток.
— А читатели к вам заходят? — спросила она.
— В прошлом году записалось семь человек. Но в основном голодающие старушки. Приходят подкормиться.
— Значит, книг больше никто не читает?
— Конечно, нет.
— Но как же так! А ваши сотрудники? Они-то хоть читают?
— А вы представляете, какая у них жизнь? Коз надо накормить, помыть, подоить... А огород? А теплицы? Какие уж тут книжки! Нет, не читают. А я читаю. Вот: «Разведение брюквы», — директор показал на книгу, лежавшую на стремянке. — Стараюсь, чтобы хозяйство развивалось строго по науке.
— Но ведь вы же того... просветительское учреждение! — не выдержал Костя. — Что ж, так всю жизнь и будете жить? Надо же делать что-нибудь!