Элита. Взгляд свысока
Шрифт:
— Без сознания, — с отчаянием объяснила Александра. — В больницу срочно надо.
Водитель молча кивнул, помог устроить Настёну на заднем сиденье, полез на свое место. Из отделения милиции выскочил полковник, торопливо зашагал к машине, сел впереди, хлопнул дверцей, обернулся, хмуро спросил:
— Ну, как она?
— В больницу, — сквозь зубы ответила Александра.
— Домой, — приказал полковник водителю.
Поехали домой…
Валентина все-таки вызвала врачей. Каких-то своих, специальных, только для элиты — чтобы никто ничего, не выносить сор из избы и так далее. Александра была с врачами у Настёны. Валентина в соседней комнате орала на полковника:
— Тебе это зачем было надо?! Зачем?!
— Будет еще всякое чмо на мою доченьку своими лапами махать! — тоже орал полковник.
Александра слушала весь этот бред и тупо думала, что сегодня полковника весь день спрашивают: «Зачем?» И он ни разу никому не ответил. Наверное, сам не знал.
Настёну увезли в больницу. Александра поехала с ней. Настёну нельзя было оставлять одну. Мало ли что — вдруг Бешеный Полковник припрется навестить дочь. А рядом никого не будет. Валентина с дочерью все время находиться не могла, у Валентины была работа и связанные с ней неприятности. Она ждала, когда Настя совсем выздоровеет. Тогда они вместе займутся шопингом. Или съездят куда-нибудь. Или в гости сходят…
Настя совсем так никогда и не выздоровела. Александра до сих пор думала, что это она виновата в том, что не сумела спасти ребенка…
— Ну, нет, Саша, вы-то что сделать могли? — Нина Максимовна была потрясена рассказом, хотя Александра рассказала ей далеко не все. — С родителями-то все-таки не поспоришь… Тем более — с такими. Что вы могли сделать? Ничего.
— Убить бы могла, — сказала Александра. — Надо было вовремя этого выродка убить — и все.
Нина Максимовна махнула рукой, помолчала, повздыхала, повытирала глаза и осторожно спросила:
— А где он сейчас? Потом что было-то?
— Бешеный Полковник сдох… — Александра сама услышала в своем голосе злобное торжество и глубоко подышала, чтобы успокоиться. — Через день в какой-то газете фотография появилась, как он в парке бьет ногами того дядьку… Дядька каким-то профессором оказался. Плюс к тому — его секретарша донос на него написала. Но и до этого какое-то расследование затевали. В общем, за решетку он не попал, но в рядовые разжаловали. Это с такой-то высоты… Через год совсем спился, по пьянке свалился с лестницы, инвалидность дали. У своей матери жил. Почти не выходил, но все равно пил. В конце концов почки отказали. А Валентина пока живая… Пьет тоже страшно. Охранное агентство потеряла, компаньоны отобрали. Сначала пропивала то, что у мужа отсудила. Квартиры без конца меняла. Семь комнат — на четыре, четыре — на две. Доплаты пропивала. Последнюю квартиру уже не пропьёшь, там Настёна прописана. Бабушка, мать Валентины, все время с Настёной. Валентину к дочке не допускает. Валентина, говорят, уборщицей где-то работала. Уволили: пьёт. Бутылки собирает. Очень надеялась на смерть полковника: Настёна-то — наследница. Но никакого наследства не оказалось, он тоже все пропил. И пенсия у Настёны копеечная, на хлеб и воду. Какое там лечение… Хотя, говорят, если бы и деньги были, ей никакое лечение уже не может помочь. Инвалидность. Первая группа.
Нина Максимовна в последний раз шмыгнула носом, крепко вытерла глаза большим клетчатым платком, сунула его в карман халата, вздернула подбородок и решительно сказала:
— Всё, Саша, всё… Я поняла. Детей надо защищать, даже если родители такие… такие. То есть если опасность — тогда защищать. Если что — я самого хозяина к Насте не подпущу. Только через мой труп. Стеной встану. Правильно?
— Правильно, — согласилась Александра и невольно улыбнулась, представив, как маленькая Нина Максимовна встает стеной на пути Хозяина. Он же перешагнет, даже не заметив. — Только Владимир Сергеевич никогда не причинит вреда своей дочери. Никогда! Я ведь уже говорила: нам повезло с хозяином, а Насте повезло с отцом. Владимир Сергеевич очень хороший отец. Он Настю любит,
— А матери? — неуверенно спросила Нина Максимовна. — Я ведь уже четвертый день здесь, а Настиной матери так и не видела. Даже на работу вы меня принимали. Хозяйка, наверное, занята сильно, да? Наверное, тоже бизнес какой-нибудь?
— Бизнес… Да, как раз сейчас она собирается начинать новый бизнес, — начала Александра.
— Добрый вечер, — сказал негромкий, но привычно грозный голос за окном. — Александра, я хотел бы с вами поговорить. Мне войти в дом или вы выйдете ко мне?
— Я через минуту выйду, — строго сказала Александра. — Нина Максимовна, ложитесь спать. Настя в полной безопасности. Ее отец дома.
Глава 4
— Я слышал, что вы обо мне говорили этой… няне, — заявил Хозяин, устраиваясь на скамейке напротив Александры.
— Да, я поняла, — суховато откликнулась она. Мало того, что подслушивал, так еще не постеснялся признаться!
— Я не подслушивал, — угадал ее мысли Хозяин. — Я случайно услышал. И… не жалею. Я не ожидал, что вы так хорошо обо мне думаете.
Александра промолчала. Ничего хорошего она о Хозяине не думала. Но не говорить же ему об этом сейчас…
— Особенно меня тронуло то, что вы готовы доверить мне мою дочь, — тоже помолчав, посопев и пощелкав зажигалкой, сказал Хозяин странным голосом. — Высокая доверие… Постараюсь оправдать…
Это он над ней так смеется, — поняла Александра. Шутки шутит. Ишь, ты… Не умеешь — не берись.
— Надеюсь, острой необходимости оправдывать мое высокое доверие никогда не возникнет, — ответила она. Вздохнула и философски добавила: — Хотя, конечно, все под богом ходим. Но учтите: я и оттуда следить буду. Если что не так — именем револю… то есть кара небесная — и всё.
— В каком смысле? — не понял Хозяин. — Что значит «оттуда следить»? А-а… Это в случае вашей смерти, что ли?
— Именно, — подтвердила Александра. — Именно в этом случае. Ни в каком другом случае я Настю никому не передоверю. Даже вам. Но вы на эту тему особо не задумывайтесь. Я умирать пока не собираюсь. Или у вас другие планы?
— С вами трудно разговаривать, — сердито буркнул Хозяин. Не грозно, а именно сердито. И даже, кажется, обиженно. — Вы все время забываете, что у меня нет чувства юмора.
— Я помню, — возразила Александра. — Я все время помню. Как можно забыть о таком феномене? К тому же, сегодня вы об этом уже напоминали.
— Тем более! — наставительно сказал Хозяин. — Я напоминаю — а вы забываете. Я опять напоминаю — а вы опять забываете. Как это называется?
— Склероз.
Александре не нравился его тон. Что-то уж очень он развеселился. Впрочем, его обычный грозный голос ей нравился не больше. Ей ничего в нем не нравилось. Особенно вот эта манера оттягивать важный разговор до будущего века. Ну, начнет он когда-нибудь говорить по существу? Александра подняла руку поближе к мелким вычурным фонарикам, которыми был усеян весь потолок беседки, и посмотрела на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого. Примерно в это время начинает звонить Хозяйка.