Элита. Взгляд свысока

Волчок Ирина

— Ой, нет, не надо! — Александра изобразила ужас. Геннадию Ивановичу это всегда нравилось. Он ощущал себя Шумахером. — Знаю, как ты рискуешь… Нет, Гена, ты уж поезжай себе потихонечку, а то у меня нервы и так вконец растрепаны. Тем более, что мне домой надо, а не куда-нибудь налево. Рисковать совершенно не из-за чего.

Геннадий Иванович самодовольно ухмыльнулся и слегка сбавил скорость. Его клумба на колесах неторопливо шлепала в правом ряду, гремя старыми костями и пропуская вперед всех желающих. Сзади с той же скоростью шлепал джип Тихони, тоже пропуская вперед всякий металлолом. Вот, наверное, кому обидно было…

— Во сейчас вертухай бесится, — озвучил Геннадий Иванович мысли Александры. — Я бы на его

месте на таран пошел, ей-богу. А этот ничего. Крепкие нервы.

— Крепкие нервы, — согласилась Александра, не выдержала и оглянулась. — Как ты думаешь, Ген, откуда у них у всех такие нервы крепкие? Ведь такая жизнь… просто не жизнь, а не знаю, что такое. А им хоть бы что. Ничего с их нервами не делается.

— Ну как не делается? Обязательно что-нибудь делается, — авторитетно возразил Геннадий Иванович. — Законы природы не обойдешь. У них с нервами, может, еще и похуже чего-нибудь делается, чем с человеческими. Например, отмирают совсем… в результате невостребованности в процессе функционирования организма.

— Болтун, — с удовольствием сказала Александра. — Какой же ты болтун, Геннадий Иванович… Но у-у-умненький!

— В будущем году в аспирантуру пойду, — с гордостью похвастался Геннадий Иванович. Погрустнел и неохотно добавил: — Мне бы бабок немного подсобрать… Ленка в будущем году гимназию закончит. Ей тоже поступать надо будет. Может, на бесплатное поступит? Она все-таки гений у нас.

Александра согласно угукнула, но подумала совсем другое. Кому они сейчас нужны, гении? Кто вообще будет вникать — гений, не гений? На бесплатной основе будет учиться дебильный отпрыск не самых бедных родителей. Был бы не дебильный — отдали бы в Оксфорд. За Оксфорд и заплатить можно. А раз уж дебильный — так пусть и учится в отечественном ликбезе. С какой стати платить за такую ерунду? Нужное знакомство, нужный телефон, в крайнем случае — какую-нибудь мелочь нужному человеку… Дебильный отпрыск получит диплом и пойдет по папиным стопам — управлять наукой, производством, медициной, образованием… Или финансами. Они все очень любят управлять финансами.

До самого дома Александры в машине висело печальное молчание, ощутимое, как густой гвоздичный запах. Что это она вдруг о гвоздике вспомнила? Наверное, от плохого настроения.

— А гвоздика-то к завтраму вся сдохнет, — опять будто читая ее мысли, злорадно сказал Геннадий Иванович вместо прощания. — Парниковые цветочки. Изнеженные. А скоро осень. Я ж предупреждал! Так нет, обязательно надо дров наломать. В ящиках привезли! Уроды. Это ж какие бабки, мама дорогая… Александра Александровна! Глядите-ка, этот маньяк за нами прямо во двор приперся! Давайте-ка я вас до квартиры провожу, а?

— Ген, да ты что? — Александра даже развеселилась. — Этот маньяк — охрана! Забыл, что ли?

— А, ну да, — несколько смущенно согласился Геннадий Иванович. — Забыл. Все равно маньяк. В следующий раз обязательно оторвусь.

Александра вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь с таким облегчением, будто и правда от маньяка спаслась. На свой третий этаж бежала по лестнице, не выдержав ожидания лифта, который сонно полз откуда-то из-под неба, с одиннадцатого этажа, наверное. На бегу выудила из сумки ключи, не сразу попала в замочную скважину, наконец, открыла, влетела в темное и какое-то чужое пространство квартиры, закрыла дверь, на ощупь нашаривая фиксатор замка и ручку засова, а потом уже стала хлопать по стене ладонью в поисках выключателя. Надо же, забыла, где в прихожей ее собственной квартиры расположен выключатель! Хотя если в собственной квартире бывать раз в полгода… Ага, вот он. Ух, какой яркий свет… Ух, какое пыльное зеркало… Ух, какие испуганные глаза глядят на нее из этого зеркала… И чего это вы так испугались, Александра Александровна? Привидения для особых поручений? Так он просто выполнял приказ Хозяина. Хозяин

приказал ее охранять, а не… а не что-нибудь другое. Она выключила свет в прихожей, в темноте прошла в кухню и, осторожно отодвинув штору, выглянула в окно. Джип Тихони как раз выезжал со двора. Генкина клумба на колесах еще стояла на месте. Генка стоял рядом с машиной, курил. Жалко, что мама у него болеет. И было бы очень хорошо, если бы сестра в будущем году поступила на бесплатное отделение.

Александра отошла от окна, теперь уже в кухне долго искала выключатель, а потом пошла по квартире, включая свет везде. Квартира была — говорить не о чем, но всяких светильников, бра, ночников и настольных ламп в ней было великое множество. Вот Александра и включала их все. И только тогда, когда включать было уже нечего, — свет горел везде, даже в ванной, в туалете и в маленьком встроенном шкафу, — она заметила, что так и ходит по квартире с сумкой под мышкой, с ключами в руке, не переодевшись, даже не переобувшись… Вернулась в прихожую, стряхнула с ног туфли, бросила на столик сумку и ключи, машинально заглянула в зеркало. Добро пожаловать в клуб параноиков, Александра Александровна.

Потом она часа полтора лазила с мокрой тряпкой по всем углам, выискивая пыль. Пыли, как ни странно, было немного, с уборкой можно было бы и до утра подождать. Но ведь нужно было как-то оправдаться перед собой за эту иллюминацию. Не от паники, мол, а чтобы видно было… В процессе уборки лишние ночники, бра и настольные лампы постепенно выключились. Возвращалось забытое чувство дома. Покой. Защищенность. Свое место, свои вещи, своя посуда…

Только вот своей еды в своем холодильнике не было никакой. В жестяной коробке — немножко чая, пересохшего, как порох. В сахарнице — несколько окаменелых мармеладин. В открытом пакете — две галеты… Ну, это ладно, галетам положено быть сухими.

Каждый раз, собираясь домой, она забывает о том, что там нет Клавдии Васильевны с ее неизменным: «А вот у меня только что испеклось…» Варианты — «пожарилось», «сварилось», «согрелось», «остыло». В общем — сготовилось. Готово. Приготовлено для тех, кто сам себе не готовит. Живет на готовом. Александра тоже живет на готовом. И за многие годы до такой степени привыкла так жить, что, даже собираясь в свою заведомо пустую квартиру, тащит с собой эту привычку, а не какой-нибудь бутерброд, например. Завтра надо затовариться сразу на два дня. Что может понадобиться на два дня? В этом она тоже не очень ориентировалась. Отвыкла. Ничего, завтра начнет привыкать. А есть на ночь вообще вредно.

Чашка чая с усохшей до стеклянного звона мармеладкой — сейчас, еще такая же мармеладка и пару невесомых галет — на утро. Теперь обмазать гвоздичным маслом оконные рамы и открыть форточки. Теперь — под душ и… Вот тебе на! Горячей воды нет. От этого она тоже отвыкла. В тех домах, где она работала — жила! — последние тринадцать лет, никогда не было так, чтобы когда-нибудь чего-то не было. Холодный душ. Оффули, как сказала бы Настя. Зато полезно.

От окон несло приглушенным ночным шумом большого города. Тоже отвыкла. И привычным запахам гвоздичного масла. Там он ее раздражал в последние дни. А здесь — нет, здесь нравился. Хорошо, что она догадалась захватить с собой пузырек масла. Да и вообще все хорошо.

Ей приснился замечательный сон. Вся гвоздика вокруг дома завяла окончательно и бесповоротно, сухие стебли валялись в ящиках беспорядочно перепутанной грудой, а рядом с ящиками шла та пёстрая незнакомая кошка, пренебрежительно поглядывая на это сено, и время от времени чихала в его сторону. Проснувшись, Александра первым делом подумала, что незнакомая кошка — наверняка ничья. А по усадьбе повадилась гулять потому, что там собак нет. У всех соседей были сторожевые собаки. Хозяин собак не любил. Говорил: «Рабы». Интересно, как он к кошкам относится? Настя обрадовалась бы котенку…