Элизабет Тейлор

Келли Китти

Через несколько дней после выписки из «Ливанских кедров» Элизабет, бледная, и испуганная, предстала перед лос-анджелесским судьей Тэрмондом Кларком с иском о разводе по причине крайне грубого отношения к ней со стороны мужа. Ники Хилтона представлял его адвокат. Сам супруг счел свое присутствие в суде излишним.

Едва слышимым голосом Элизабет дала показания, заявив, что муж проявлял к ней совершенное равнодушие, разговаривал с ней в оскорбительном тоне и во время медового месяца часто бросал ее одну. Элизабет пыталась сдержать слезы, но так и не смогла и, разрыдавшись, закрыла лицо руками.

Ее адвокат обратился к судье с просьбой об отказе от алиментов, однако требовал возвращения Элизабет ее девичьей фамилии. Судья

согласился при условии, что она снова выйдет замуж не ранее чем через год. Вся процедура заняла не более двадцати минут — ровно столько, сколько восемь месяцев назад потребовалось для того, чтобы объявить ее женой Ники Хилтона.

В некоторых из газетных сообщений о разводе Элизабет проскользнуло имя Стенли Донена — нечто вроде намека на то, что режиссер картины «Любовь прекрасна, как никогда» может стать ее новым мужем.

«Лиз срочно требовался кто-нибудь, на кого она могла опереться, и тут как раз появился Стенли, — вспоминала Марджори Диллон. — Он проявил к ней редкостное участие, и дело кончилось тем, что он стал проводить с ней больше времени, чем того требовали съемки».

Невысокий, смуглый двадцатисемилетний режиссер вряд ли был в глазах Сары Тейлор достойной заменой Ники Хилтону. Мать Элизабет злорадно насмехалась над тем, что он выбился в люди из артистов кордебалета, и не упускала случая, чтобы напомнить дочери о том, что Донен женат, хотя и не живет с женой. А если к этому прибавить, что Донен был евреем и к тому же без гроша в кармане, становится понятно, почему Саре Тейлор делалось дурно при одном упоминании его имени.

Как-то раз, вечером, во время съемок Донен зашел проведать Элизабет в доме родителей и засиделся до двух часов ночи. Возмущенная Сара была вынуждена попросить его удалиться.

«Если он уйдет, я тоже уйду», — закричала Элизабет и решительно направилась вместе с любовником прочь из родительского дома.

На следующее утро Элизабет попросила Марджори Диллон переехать вместе с ней на квартиру, но Марджори в то время собиралась замуж. Поэтому Элизабет была вынуждена обратиться к своему агенту Джулзу Голдстоуну, который в свою очередь представил ее Пегги Ратледж, бывшей секретарше жены Боба Хоупа. Пегги согласилась занять место секретаря Элизабет, деля с ней квартирку, которую Элизабет снимала на бульваре Уилтшир.

«Я больше не хочу видеть моих родителей», — заявила Элизабет, давая студии понять, что если Сара Тейлор осмелится переступить порог киностудии, сама она уйдет и больше не вернется. Чтобы ублажить свое бесценное сокровище, на «МГМ» приняли решение потихоньку выплачивать Саре ее жалование, но обязанности наставницы передать Марджори Диллон или Пегги Ратледж.

«Когда они с матерью разругались, Элизабет с ней не разговаривала очень долго, — вспоминает Марджори Диллон. — И тогда ответственность за Элизабет переложили на мои плечи. Хотя Сара не появлялась на студии, она звонила мне по меньшей мере раз пять на день. «Послушай, Марджи, — начинала она. — Проследи, чтобы Элизабет хорошо кушала, напомни ей, чтобы она как следует расчесывала волосы щеткой, а перед тем как уйти из студии, пусть не забывает снять грим». Затем она переводила разговор на Стенли. «Она встречалась вчера вечером с этим ужасным Доненом? Во сколько и куда они ходили? И сколько времени они провели вместе? О чем они разговаривали? Как она выглядела?» Сара постоянно говорила мне: «Нельзя допускать, чтобы Элизабет связалась с этим Доненом и его религией».

Элизабет все еще не могла прийти в себя после развода. Ей не давал покоя вопрос, почему Ники Хилтон проявлял к ней такое безразличие. Она постоянно спрашивала Донена, почему Ники считал ее занудой и избегал ее? Чтобы компенсировать хилтоновское равнодушие и продемонстрировать собственную преданность, Донен превратился в возлюбленного Элизабет. Он посвящал ей двадцать четыре часа в сутки, давая ей ту нежность, заботу и ласку, которой Элизабет недоставало.

Несмотря

на всю пылкость и душевную щедрость Донена, Элизабет вовсе не была влюблена в него столь безоглядно, как в свое время в Ники Хилтона. По правде говоря, у нее сохранилось физическое влечение к бывшему мужу, и спустя два месяца после рыдания в суде она потихоньку встретилась с ним в Палм-Спрингсе и провела ночь в отеле «Сандерберд». Спустя несколько месяцев, когда Ники Хилтон объявил о своем намерении жениться на Бетси фон Фюрстенберг, девятнадцатилетней актрисе и немецкой графине, Элизабет разрыдалась.

Под тем предлогом, что им надо уладить последние детали раздела имущества, Элизабет позвонила Ники и вымолила у него встречу. Они встретились в Нью-Йорке, правда, при этом публично отрицали всякую возможность примирения. Правда, в тайне от посторонних глаз, они потихоньку улизнули в Коннектикут, во владения Говарда Янга. Но по пути в этот райский уголок у них сломалась машина. Дежурный полицейский остановился, чтобы узнать, в чем дело, и, узнав Элизабет, предложил довезти их до места. Приехав в поместье Говарда Янга в Риджфилде, благодарная парочка пригласила полицейского в дом на рюмочку-другую. Позднее полицейский рассказывал, что от него не скрылось, что Ники и Элизабет вели себя не просто как старые добрые знакомые — между ними явно было нечто большее.

«Когда мы сразу вошли в дом, они уселись в разных креслах, — вспоминал блюститель порядка. — Но, пропустив пару раз по стаканчику, они сели вместе, и Ники несколько раз поцеловал ее и обнял за плечи. Элизабет называла его «дорогой». У меня было такое впечатление, что она все еще влюблена в него».

Тем не менее, Ники Хилтон ни разу не проявил той терпимости, какую демонстрировал Стенли Донен, с неизменной улыбкой воспринимавший любую перемену в настроении Элизабет, ее приступы истерики и депрессии. Он неизменно пытался взбодрить и утешить ее. Однако, несмотря ни на что, он был не в силах избавить ее от мучительной неуверенности в себе. Элизабет беспрестанно терзалась вопросами и обращалась за советами к первому встречному.

«Лиз постоянно спрашивала, что ей делать, — вспоминает Марджори Диллон. — Она приставала с вопросами к любому, кто попадался ей на глаза. «Как по-твоему, мне стоит встречаться со Стенли Доненом? Что ты о нем думаешь? Где мне лучше встать — здесь или там? Что мне надеть? Надо ли мне делать это? Надо ли мне делать то?»

Публично признанные парой, Стенли и Элизабет стали частью модного кружка прожигателей жизни под названием «Клуб Лисятины и Лососятины», в который входили Дженет Ли, Тони Кертис, Колин Грей, Диана Линн, Барри Салливан и Мартин Рэгауэй.

«Чтобы вступить в ряды избранных, полагалось устроить шикарный завтрак. Затем мы по воскресеньям ходили из дома в дом — вкусно покушать и от души повеселиться, — вспоминает комедийный сценарист Мартин Рэгауэй. — В одно из воскресений завтрак устраивали Элизабет и Стенли, в квартире у Лиз. Мы все ждали, когда сценарист Стенли Роберте принесет столовое серебро и тарелки, и мы приступим к еде. Через час Элизабет не на шутку рассердилась. «Ах, как я зла на Стенли, он заставляет нас ждать. С каким удовольствием я сейчас запустила бы ему в физиономию вот этим!» — и она указала на огромный шоколадный торт с голубым кремом. Я рассмеялся и пропустил ее слова мимо ушей. Но когда через несколько минут в дверях появился Стенли, Элизабет бросилась через всю комнату, схватила торт и швырнула его бедняге в лицо. Он стоял, весь заляпанный кремом, и был вне себя от бешенства. Все остальные присутствовавшие от неожиданности буквально потеряли дар речи. До бедной Лиз наконец дошло, что все это вовсе не смешно, и она разрыдалась, в ужасе от того, что совершила непростительный поступок. После этого случая «Клуб Лисятины и Лососятины» прекратил свое существование, несмотря на то, что Стенли позже послал ей цветы и записку с извинениями в том, что стал виновником ее слез».