Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров
Шрифт:
— Артур так тянется вверх. Врачи сказали мне, что у него ни на что больше не остается сил. Разве не лучше будет, если они подождут еще год?
— Хорошо, я поговорю с врачами об этом, — согласился Генрих. Он понимал, как она волнуется, но не мог поверить, что такая мелочь, как здоровье юноши, может помешать исполнению его планов. — Но по протоколу они должны вместе лечь в постель сегодня! Если не сделать этого, Испании будет нанесено оскорбление.
«Испания! Испания! — подумала Елизавета. Она видела, как он вернулся в зал и начал разговор с группой важных прелатов. — Почему наши жизни должны быть постоянно связаны с делами в Испании?! Генрих просто помешался на этой стране! Но, может быть,
Генрих выглядел довольным. Он прекрасно мог вести себя на публике — мудрый, воспитанный, с чувством собственного достоинства. Кажется, он сейчас достиг вершины своей власти. То, с каким почтением относились к нему иностранные послы, показывало, что его имя за границей пользуется уважением. Он сидел среди гостей — любезный хозяин и мудрый политик, ему было чем гордиться: не так много королей достигли того, к чему готовили их происхождение и предназначение. Генрих ослабил баронов, и они больше не смогут превращать Англию в поле битвы. Народ процветал и был доволен. Наполнились прежде пустые сундуки, и, самое главное, было восстановлено наследование престола. Елизавета прекрасно понимала, что значил для Генриха тот факт, что его старший сын был Принцем Уэльским не только по имени. После получения образования в этой прекрасной стране он должен был ехать Уэльс со своей молодой богатой женой, чтобы основать свой двор там, где раньше правили великий Пендрегон и его последователи, и править там.
Елизавета также понимала, что, несмотря на пышность двора Плантагенетов, у них никогда не было таких богатств. Ей было стыдно вспоминать, что раньше она и ее сестры потихоньку смеялись над тем, как довольный Генрих потирал руки, подобно удачливому лавочнику, — теперь и ей было ясно, что его деловитость помогла привести страну к процветанию.
Елизавета услышала, как музыканты заиграли мелодию французского танца. Она хлопком подозвала своих дам, и все они пошли смотреть на танцы. Ее порадовало, что Артур не стал брать себе в партнерши леди Гилдфорд и сорвал аплодисменты, станцевав менуэт с Сесиль. А его невеста танцевала медленный танец не с партнером, а с двумя дамами. Но кульминацией стал тот момент, когда Маргарита и Хэри весело исполнили живой английский народный танец. В исполнении Хэри было столько молодого задора и темперамента, он так скакал и прыгал! Пот выступил на его высоком лбу, — и тогда, не обращая внимания на формальности, он прервал танец, сбросил новый бархатный камзол, от чего все пришли в полный восторг, и снова протанцевал весь танец, вкладывая в него всю свою энергию и получая от этого огромное удовольствие.
Елизавета хохотала вместе с остальной публикой. Генрих с отцовской гордостью смотрел на красивую пару.
После прекрасного представления выпустили живых голубей в честь невесты, и ее и Артура отвели в дом лондонского епископа. Потом невеста была возвращена заботам своих придворных дам до возвращения гостей в Испанию и до тех пор, пока она с мужем не отправится в Уэльс. Елизавета подумала, что ее беспокойство возымело действие в глазах мужа.
После отъезда молодых Елизавета немного скучала в своем замке в Ричмонде. Но ее старшая дочь Маргарита теперь была весьма ласкова с матерью, она не отходила от нее — приближалось время, когда ей тоже было нудно ехать к своему мужу. Как только наступит лето и подсохнут дороги, Маргарита Тюдор должна будет с сопровождением отправиться на север, чтобы стать настоящей женой Джеймса Стюарта и королевой Шотландии.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Елизавете предстояло проститься со старшей дочерью летом. Но к тому времени, когда подсохли дороги
— Это касается принца Артура, — сообщили бледные придворные дамы, с трудом выговаривая слова.
— Он болен? — спросила она, как будто ждала именно этих вестей. Через секунду, видя их испуганные лица, она поняла, что его нет в живых.
Умер Артур, сын, для которого она так старалась укрепить трон.
— Как? Что с ним случилось?
— Мы не знаем, — отвечали, пытаясь завязать многочисленные завязки платьев, которые они в спешке накинули на себя.
— Говорят, что там было несколько случаев чумы…
— Может, произошел несчастный случай…
— Нет, — уверенно возразила его мать. — Просто Его Высочество никогда не был крепким юношей.
К ней подошла и крепко прижала к себе любящая Джейн Стеффорд.
— Мы все так хотели, чтобы вы поспали еще немного, — сказала она. — Но король просит вас к себе.
— Он нуждается в вас, — сказала ее сестра Анна. Она тоже пришла в спальню королевы. Анна знала, как можно помочь любимой сестре, — сказать, что кто-то нуждается в ней.
Елизавета непонимающе посмотрела на нее.
— Я замужем за ним уже шестнадцать лет, и он никогда не нуждался во мне, — сказала она. Она и не заметила, что высказала вслух свои тайные мысли.
— Говорят, он в отчаянии, — заметила Диттон, протягивая своей хозяйке чашку с горячим молоком.
Елизавета оттолкнула молоко, даже не попробовав. Она спустила длинные стройные ноги на пол и надела домашние туфли, которые протянули ей дамы. Потом дрожащими руками натянула на себя поданное ими платье. Ее внезапно разбудили, она еще не пришла в себя и двигалась, как механическая кукла. Если она нужна мужу, ей лучше поторопиться.
В приемной она увидела Заплатку. Он сидел, прислонившись к ее двери, как собака, которая охраняла свою хозяйку. Его большие карие глаза — единственное, что было красиво на его лице, — смотрели на нее с состраданием и любовью. Сейчас он ничего не мог сказать. Елизавета понимала, что душа в этом уродливом теле болела и жалела ее. Он обожал Елизавету! Он был всего лишь шутом, но разве это важно, если он искренне любит ее! Елизавета остановилась перед ним.
— Что мне делать, милый друг? — спросила она. Широкие плечи опустились под его ярким шелковым нарядом.
— Продавщица яиц на рынке, уронив корзину и разбив яйца, если она умна и мудра, станет спасать то, что у нее еще осталось! — бормотал он.
Королева наклонилась, чтобы лучше слышать его.
— Но, Заплатка, как я могу успокоить его? Взгляд Заплатки был твердым и уверенным.
— Только вы можете наполнить его корзинку, — сказал он.
Как и все остальные при дворе, он знал, что прошло много времени, с тех пор как король наведывался в ее спальню, и что королева была довольна подобным положением вещей.
Королева пошла к покоям короля: наверное, странно спрашивать совета у дурачка, но Елизавета понимала, что он прав.
Когда она вошла в покои короля, она поступила так, как ей советовал Заплатка.
Она нашла Генриха сидящим на краю огромной кровати с четырьмя столбиками для балдахина по краям. В более счастливые времена они часто сидели там вместе, и великолепно выглядели в своих роскошных халатах, отделанных мехом, принимая подарки и поздравления от послов в свои дни рождения. Сейчас лицо Генриха было серым, и вышитые леопарды Англии на расстеленном покрывале, казалось, злобно ощерились на него. При виде королевы слуги почтительно удалились. Елизавета подошла к нему и нежно обняла его поникшие плечи.