Ёлки новые в Париже. Мой бывший – полковник
Шрифт:
– Если не понравишься… – довольно тянет он, облизываясь, и проводит ребром руки по своему горлу. – Я много о тебе слышал, Джулия Ламборджини, – причмокивает он сладострастно губами. – Особенно о твоих танцах…
Ещё бы он не слышал! Это часть моей легенды. Моя разработка. Я, мать её, Мата Хари!
– Да, мой сладкий, и что же ты слышал? – убираю я своё покрывало уже со второго плеча, и оно с мягким шуршанием падает на пол.
И я снова предстаю перед ним в своём ослепительном белоснежном корсете. Под которым скрывается
– Я слышал, что ты только одним своим танцем способна довести мужчину до экстаза, – продолжает Нисралла, не сводя с меня своего пристального похотливого взгляда, и я уже начинаю покачивать в такт его словам своими пышными упругими бёдрами.
Бёдрами спелой тридцатисемилетней женщины!
– Люди много говорят, мой господин, – смеюсь я низким хриплым смехом, разворачиваясь к нему спиной и продолжая танцевать, а сама беглым профессиональным взглядом оцениваю обстановку.
Не вижу никаких камер, возможно, в своей спальне этот придурок не захотел их устанавливать, чтобы никто не смотрел на его милые семейные оргии по телевизору. Иначе всё уже давно бы просочилось в интернет. И мы бы его вычислили.
Но зато я вижу двух его охранников, которые с невозмутимыми лицами смотрят куда-то вдаль, перед собой. Как будто их не интересует происходящее.
Правда, у одного из них очень подозрительно топорщится ткань в области паха, но это, видимо, такой фасон штанов, усмехаюсь я про себя.
Ну что же, значит, долгие часы изнурительных тренировок и занятий восточными танцами не прошли даром, даже если эти жестокие мужчины, повидавшие на своём веку всё, пускают розовые клубничные слюни на мою аппетитную, подрагивающую в ритме танца, попку.
Вижу только одну дверь из этого будуара, возле которой как раз и стоят эти два охранника.
Ну что же, продолжаю танцевать…
Я взмахиваю своими голыми руками, на которых мелодично позвякивают ряды тонких ажурных золотых браслетов, и снова начинаю отбивать ритм, наклоняюсь и расстёгиваю тонкие ремешки на своих алых туфлях, отшвыривая их в сторону.
Я наращиваю темп, приближаюсь к Нисралле, который зачарованно наблюдает за мной, и по капелькам пота, выступившим на его лбу, я понимаю, что клиент уже созрел.
Наклоняюсь к нему и начинаю тряску грудью, затянутой в узкий корсет, касаюсь кончиком пальца своих губ и провожу подушечкой пальца по его нижней губе, и чувствую, как он заметно напрягается от моего прикосновения.
– Не знала, что ты предпочитаешь это делать при зрителях, – киваю я в сторону охранников. – Но если ты так желаешь, мой господин… Чтобы они тоже смотрели, как я…
– Не думал, что так быстро ты сможешь разжечь меня, – хрипло отвечает этот похотливый террорист. – Люблю спелые фрукты, прямо как ты, – уже в нетерпении стягивает он с себя свою просторную рубаху, и я вижу его покрытую боевыми шрамами и густой растительностью грудь.
И
Но я вижу его насквозь. Его гнилое испорченное нутро, и это у меня вызывает только рвотные позывы. Не больше.
К тому же, в моей жизни был только один настоящий мужчина, которого я так и не смогла никем заменить, сколько не пыталась.
Потому что я всех всегда сравнивала только с ним. И сравнение было в его пользу.
Я не видела его больше десяти лет, но та острая боль от измены так и засела острым осколком стекла в моём сердце…
Я так и не вышла замуж. Точнее, я замужем. За своей работой.
И сейчас я исполняю обольстительный танец семи покрывал, которому меня научила лучшая танцовщица Багдада Лейла.
И я вижу, что она не зря мучила меня днями напролёт, потому что этот жестокий террорист сейчас тает прямо у меня на глазах, как ванильная зефирка. Ну или как кусочек фисташковой пахлавы.
Да он у меня практически в руках! Осталось только избавиться от тех двоих, которые уже просто пускают слюни на всё это представление.
Остаётся надеяться только на скромность этого придурка, если она у него, осталась, конечно.
– Ну что, может быть, прикажешь им уйти? – мягко мурлычу я, выводя бёдрами умопомрачительные круги прямо перед осоловевшим от такого зрелища Хишамом и вижу, что клиент созрел.
Убрать этих мордоворотов, а дальше – дело техники и моего профессионализма!
– Оставьте нас! – отрывисто приказывает своим сторожевым псам Хишам, и те послушно, и, как мне кажется, не очень-то и охотно, покидают личные покои своего господина, и судя по чересчур топорщащимся спереди штанам одного из телохранителей, мне кажется, что ему немного сложно сейчас передвигаться от слегка повышенного либидо.
– Я знал, что ты лучшая шармута на всём Ближнем Востоке! – вскакивает на ноги Нисралла, приближаясь ко мне, пока я, игриво виляя бёдрами, пячусь в ритме своего экстатического танца к виднеющейся в алькове огромной кровати…
– И в Италии, мой господин, – подзываю, маню я его своим указательным пальчиком с ярко-алым, как капля крови, ноготком… – До сих пор ещё никто не пожалел, – хрипло мурлычу я, запрыгивая на кровать, и вижу, как террорист в нетерпении стягивает с себя штаны, не в силах сдерживать свою разбушевавшуюся страсть…
4
4 декабря 2024 года
– Никто не пожалел, потому что никто не выжил, – уже заканчиваю я в кровати нашу непродолжительную борьбу, уперев колено прямо в затылок этого придурка и ловко связав его руки за спиной своими мегапрочными кружевными чулочками.