Ёлки новые в Париже. Мой бывший – полковник
Шрифт:
Опыт не пропьёшь! А настоящую итальянскую лайкру – тем более!
Рот Нисраллы я уже заткнула своим вторым чулком, и пока этот сладострастный идиот находится в отключке, я осматриваюсь по сторонам, прорабатывая в голове миллиард теорий.
Вырубить его оказалось для меня делом двух секунд, но сейчас стоит передо мной задача посложнее: вытащить эту тушку в живом состоянии, чтобы доставить его ценный, напичканный информацией мозг, прямо в наш центр управления данными, чтобы наконец-то вскрыть все его секреты, скрывающиеся
Как гнойную рану.
Оглядываю эту роскошную спальню, обитую шёлком и обшитую золотыми панелями. Кто бы мог подумать, что у этого с виду такого ярого поборщика ислама весьма изысканный вкус и тяга к удовольствиям и роскоши.
За массивными дубовыми дверями наверняка стоят два его охранника, прислушиваясь к нашим сладострастным стонам, и я, чтобы не вызывать подозрений, начинаю громко стонать и охать:
– О да, да, мой господин! Я никогда такого не видела! О мой бог! Ещё! Ещё! Ещё! – продолжаю охать и ахать я, пока подбегаю к окну, чтобы оценить его как мой путь к спасению.
И моё сердце обрывается, когда я вижу кованые чугунные решётки…
На всякий случай пробую их на прочность. И хотя я понимаю, что это глупо, пытаюсь отогнуть их…
Да, я – суперподготовленный и тренированный разведчик, владеющий всеми только возможными техниками, но я – ещё и всего лишь слабая женщина, а не Иван Поддубный, который наверняка бы с лёгкостью порвал эти кованые прутья, как тонкую паутинку…
На какую-то долю секунды мне хочется сесть прямо под этим окном и зареветь от безысходности, но я сразу же беру себя в руки. В железные кулачки.
Адреналин бушует в моей крови, и я понимаю, что выход только один: через этих охранников, а дальше – как повезёт. У меня есть двенадцать патронов, и каждый из них найдёт свою цель.
Живой я точно не сдамся. И заберу с собой этого Нисраллу, чтобы он больше не гадил никому в этом мире…
Ну что же, горячее сердце, холодная голова.
Сдёргиваю с кровати шёлковое покрывало и обматываю всё ещё пребывающее в Нирване тело в тонкий кокон. Поволоку его по полу. Не могу же я его взвались на плечо. К сожалению.
потому что у меня был в жизни только один напарник.И на долю секунды я жалею, что всегда работаю одна. Без напарника.
Но они имеют свойство предавать…
Так ладно, не время для розовых бабских соплей. Пусть дальше читают свои сладкие сказочки, а я пробую на прочность петлю, которую затянула вокруг щиколоток придурка.
Я всё ещё продолжаю громко стонать на всю комнату, распугивая своими страстными воплями голубей за окном:
– О да! Да! Да! Мой господин! Ты бесподобен! Ещё! Ещё! Ещё!
Ну что же, проверяю затвор на своём револьвере, который я уже успела достать из корсета, и, не переставая причитать, только собираюсь подтащить тело к двери, как вдруг слышу за спиной тихий низкий вздох.
Вся холодею внутри от
Затылок резко бьёт в чей-то нос, и я слышу хруст кости, пока мой стальной кулак уже чётко бьёт в чей-то пах: здесь все приемы разрешены.
– Ой, блин… Ты зачем бьёшь по самому ценному? – слышу я такой знакомый голос, который узнаю из миллиона других.
Голос, который я всегда помню. Потому что так и не смогла забыть…
– Саша? – неуверенно бормочу я, склонившись над одним из тех мордоворотов в повязке на лице, которые охраняют Хишама.
Нет. Это не может быть правдой. У меня уже начались галлюцинации от перенапряжения. Такое случается.
– Тася… – поднимает на меня лицо огромный охранник, растягивая губы в вымученной улыбке, потому что под его глазом расплывается уже красное озерцо гематомы…
И я хочу обнять его, броситься ему на шею, но вдруг сцена десятилетней давности в старой московской квартире всплывает в моей голове, как кадр из кинофильма, и я просто холодно спрашиваю его:
– Что ты здесь делаешь?
– Как что? Тебе помогаю, – разводит руками мой бывший, и я про себя с досадой понимаю, что он совсем не изменился.
Точнее, изменился.
Стал ещё более привлекательным. Мужественным. И если бы не эта дурацкая длинная борода шахида на его роже, то он остался таким же красавчиком. Только несколько глубоких морщин прорезали его лоб и переносицу, но ведь это всё, как известно, только украшает мужчин…
– Мне не нужны помощники, – холодно отвечаю я. – Почему ты действовал отдельно? Не по уставу? Не доложил мне. Впрочем, как и обычно, – злорадно добавляю я.
– Потому что мои источники сообщили мне о том, что ты собираешься провернуть всё в одиночку. Ты – сумасшедшая, – делает он шаг вперёд, и я вдруг вдыхаю его родной терпкий запах… Виски и табака… И немного дубовых листьев…
Вот его тёплая нежная рука уже ложится мне на талию, но я жёстко убираю его ладонь.
– Ты стала такая… – продолжает он свой экскурс в прошлое, но я резко обрываю его.
– Какая? Я стала настоящим профессионалом. Иначе меня бы не отправили на это задание. И я руковожу этой операцией. И если ты зачем-то пришёл мне помогать, то ты – подчиняешься моим приказам, ясно? – жёстко чеканю я, глядя в его бездонные синие глаза.
Глаза афганского неба за окном с решётками…
– Так точно, майор Ворон, – растягивает губы в улыбке Пронин. – Так устраивает?
– Вполне, – обрываю я его. – А теперь, раз уж ты здесь, взваливай эту падаль на плечо и погнали. Зачем-то ты ведь мне здесь нужен, правда? – с насмешкой смотрю я на своего бывшего, уже направляясь к двери.