Элла
Шрифт:
— Ага! Деньги! Я так и думал, что вам захочется сегодня обсудить этот вопрос. Команда специалистов «Пост Комм» хотела бы видеть вас в лондонской штаб-квартире в Уоппинге, — он мельком взглянул на часы, — ровно через сорок три минуты. Я знаю, что сэр Перегрин упоминал при вас об этом. И я уверен, что вас не разочарует пакет предложений, подготовленный нашими юристами.
— Зато их кое-что разочарует!
— «Пост» была крайне предупредительна и внимательна к вашей семье, мистер Уоллис, — произнес Гунтарсон,
— Я сам могу позаботиться о своей семье, — прорычал Кен.
— Не думаю, что вы осознаете, до какой степени подвижна психика Эллы.
— Не думаю, что ты осознаешь, до какой степени это больше не твое дело!
Кен не поднялся с места, но смотрел в лицо Гунтарсону с неприкрытой злобой. Доктор Дола деликатно, одними кончиками пальцев, оперся на разделявшую их лакированную поверхность стола.
— Мой клиент проинформировал меня, что «Пост» предпочитает разрабатывать эту золотую жилу постепенно.
— Ваш клиент?
— Разумеется. Это означает, что вы не выработали никакого соглашения, сколь угодно ограничивающего ваш эксклюзивный доступ к Уоллисам на сколько-нибудь определенный период времени. Что, кстати, учитывая очевидную сенсационность этой истории, несказанно меня удивило.
— Мы уплатили мистеру Уоллису значительную сумму за исключительные права.
— Вы уплатили ему сущие гроши. Признаюсь, за эти цветы я и то больше заплатил.
— О, они — такое чудо, должно быть, невероятно дорогие, — пробормотала Джульетта.
Улыбка доктора Дола обнажила рубиновую вставку в левом клыке.
— Мадам Уоллис, признаюсь вам, я превзошел самого себя.
У меня на самом деле добрые отношения со многими флористами. Это в моих профессиональных интересах. Никогда не знаешь, когда возникнет срочная необходимость ублажить недовольного клиента, или поблагодарить благодетеля. Цветы — универсальный язык, на нем можно сказать все, что угодно. Но в вашем случае я чувствовал, что жест должен быть особенно широким, чтобы хоть как-то отразить магнетизм таланта вашей дочери.
Дола снова улыбнулся. Удачное вложение денег его явно радовало.
— Я видел Эллу в программе «Скай», и обзвонил всех флористов, у которых когда-либо открывал счет. Мы нашли тюльпаны из Амстердама, розы из Джерси, лилии из долины Роны — и я должен заметить, что вы превосходно их аранжировали, мадам Уоллис.
Джульетта польщенно заулыбалась, забыв упомянуть, что это заслуга отельных горничных.
— Я полагаю, вы — специалист по пиару, — заметил Гунтарсон.
— Некоторые газетные редакторы, с их склонностью к аллитерации, называют меня Маэстро Медиа.
— В таком случае, вы, вероятно, знаете, что «Пост» уже связала
— Никто меня ничем не связывал, чувак, — рыкнул Кен.
— Совершенно верно! У вас с ними всего лишь крайне туманное соглашение. Я же, со своей стороны, обеспечиваю крайне точный контракт. Мистер и миссис Уоллис выразили свое полное удовлетворение.
— А что об этом думает Элла?
— Она думает то, что я велю ей думать, — заявил Кен.
— Вы можете обнаружить, мистер Уоллис, что ваша дочь переросла ваши посягательства.
— Элле всего четырнадцать, — заметил Хосе Дола. — Пройдет еще некоторое время, прежде чем она перестанет нуждаться в опеке.
— А кто-нибудь ее вообще спрашивал?
Элла тихонько подобралась к арке, ведущей в гостиную. Она уже услышала все, что ей было важно: ее чувства беспокоили только одного человека. Она в последний раз вытерла рукавом губы, чтобы точно не осталось никаких следов утренней рвоты. Она не хотела, чтобы кто-то об этом догадался, даже Питер.
— Я уверен, — сказал доктор Дола, — Элла осознает, что ее родители радеют о ее интересах…
— Вы мне не нравитесь, — произнесла Элла.
Дола обернулся. Он еще не видел чудесное дитя. Она оказалась гораздо более хрупкой, чем он себе представлял — ничуть не похожа на девочку, которая за завтраком умяла три взрослые порции.
— Мне нравится Питер!
Дола слегка склонил голову в знак приветствия.
— Рад познакомиться с тобой, Элла. Я здесь, чтобы помочь тебе преодолеть трудные времена в твоей жизни.
— Я знаю, зачем вы пришли. Вы хотите делать на мне деньги.
— Элла, заткни пасть, пока тебя не спрашивают!
Она вздрогнула, решаясь проигнорировать отца, и вдруг взорвалась:
— Вы пытаетесь пахнуть так прекрасно и сладко, но внутри воняете!
У Дола отвисла челюсть. Не столько вид разъяренной Эллы, сколько выражение его лица — вот что заставило Гунтарсона расхохотаться.
— Элла, еще одно слово… — пригрозил Кен.
— Жаль, что тебе не понравился мой одеколон, — Дола сумел все же найти слова, чтобы попытаться обратить все в слабое подобие шутки. — Кажется, он меня сильно подвел.
— Я не имела в виду то, как вы на самом деле пахнете, — неохотно промолвила она.
— Отлично. Благодарю тебя. Надеюсь, мы подружимся.
Глаза Эллы налились слезами гнева и разочарования. У нее не хватало словарного запаса, чтобы высказать то, что она чувствовала. Личность доктора Дола — вот что издавало вонь, заполнившую комнату, перебившую ароматы нарциссов и роз. От него исходили волны густого, приторного шарма. То, что пряталось под этим шармом, было гораздо менее привлекательно.
— Элла, тебе бы лучше быть повежливее с доктором Дола. Он принесет нам кучу денег.