Элла
Шрифт:
Это действительно звучало здорово. Ей хотелось с кем-нибудь об этом поговорить. Поговорить о Питере. Хотелось позвонить кому-нибудь. Но обладание новеньким телефоном теперь уже не радовало ее так, как прежде.
Глава 17
Питер сдержал свое слово. Не прошло и тридцати шести часов, а ее уже пригласили участвовать в телешоу. «Пост» выслала за ее семьей машину, черный форд-скорпио. И вот Элла уже спускалась по ступенькам, подняв воротник, и прикрывая лицо развернутым номером
Она заметила Питера, жавшегося под залитым голубым неоновым светом портиком студии «Нетворк Юэроп», еще до того, как он увидел их машину. Был ранний вечер; дождь барабанил по блестящим плитам тротуара, и преломлялся в свете фар. Гунтарсон стоял в непромокаемом плаще, как у австралийских пастухов, длиной до пят, и с широкими «крыльями», торчащими над плечами. Его густые светлые волосы намокли и прилипли к коже.
Машина еще тормозила, а Элла уже распахнула дверцу, и веер брызг из лужи обдал ее сиденье и забрызгал туфли.
— Элла! Подожди минутку, — воскликнула её мать, но Элла уже выскочила из машины, забыв про плащ, и летела сквозь дождь к Питеру.
Когда она добежала до него, он отвернулся.
В ответ на его кивок, служащий, стоявший по другую сторону массивных дверей из стекла и алюминия, схватился за телефон. Швейцар в ливрее поспешил на улицу с фирменными зелеными с золотом зонтиками «Пост Коммюникейшнз».
Когда Гунтарсон повернулся, чтобы поздороваться с Эллой, оказалось, что она стоит под дождем в трех футах от него, перепачканная и обиженная.
— Быстрей сюда! Что это ты там делаешь? — он протянул руку, чтобы втащить ее под крышу входной арки, и на его рукаве тут же расплылись мокрые пятна. Элла уже насквозь промокла, струи воды текли по ее платиновым волосам и превращали синий бархат ее платья в пятнистую, липнущую к телу черную тряпку. — Ты совсем промокла! Чего ты ждешь? — Она ничего не ответила, но он вдруг сам понял: «Я тебя расстроил тем, что не сказал «привет»? Прости, Элла!»
Он склонился над ней, широко улыбаясь, засунув руки в карманы. Она стояла, ссутулившись, прижав локти к бокам, и жалобно смотрела на него.
— Я должен был немедленно дать им знать, что ты приехала. Поэтому и отвлекся. С тобой хотят встретиться очень важные люди, Элла, и они дали мне четкие инструкции, — он поспешно повел ее в теплый вестибюль, пока ее родители торопились за ними, укрывшись под похожими на палатки зонтами. — Их надо было предупредить сразу, как ты прибудешь.
Элла дрожала, с её одежды капало на зеленый с золотом ковер. Гунтарсон подвел ее к стойке.
— Сейчас мы тебя зарегистрируем. О, а вот и мой главный редактор, — шепотом добавил он.
Большеголовый мужчина с пышными седыми волосами, торчавшими над ушами, как клоунский парик, широкими шагами направлялся к ним вдоль пальм в кадках с противоположной стороны вестибюля. На нем был плотный костюм с темным галстуком. Его сопровождали еще двое
Мужчина с клоунской шевелюрой оглядел Эллу с ног до головы, и объявил:
— Малость промокла на улице, а? — он не счел нужным представиться. Остальные двое глядели на нее еще внимательнее, будто ожидали, что она сейчас проделает что-то из ряда вон выходящее.
— Мистер Уоллис! — загремел редактор-клоун. Он ухватил Кена за руку, влажную от намокшей ручки зонта. — Как видите, тут целая толпа собралась вас приветствовать — вся большая тройка главных шишек «Пост-Комм»!
Другие двое хмыкнули, не отводя взглядов от Эллы.
Иногда кто-нибудь из мальчишек в ее классе ловил мотылька в сложенные ладошки, и все остальные толпились вокруг, чтобы посмотреть. Она сейчас ощущала себя таким мотыльком, которого мягко, но крепко держат за крылышки, не давая шевельнуться. Вокруг что-то жужжали чьи-то голоса, и Элла, съежившись между Гунтарсоном и стойкой, понимала в происходящем не больше, чем мотылек.
— Позвольте мне представить вас друг другу. Я — сэр Перегрин Пэрриш, капитан нашего флагмана. Это лорд Трихаррис, вице-адмирал флота — в смысле, глава «Пост-Комм»; а это мистер Дайер, штурман нашего спутника.
Мистер Дайер пожал Кену руку.
— Я руковожу этой телекомпанией, — перевел он. — Вы — отец мисс Уоллис?
— Чудесной мисс Уоллис, — встрял сэр Перегрин. — Мисс Уоллис, которая, кажется, в состоянии дать нам понять, что все открытые учёными законы физики — полнейшая чушь. Наша собственная мисс Уоллис, я бы сказал.
— Она моя дочь, — грохнул Кен.
— И, я подозреваю, весьма подверженная приступам скромности, — сэр Перегрин указал на лорда Трихарриса, скелетоподобного человека с никотиновой желтизной вокруг губ и на скулах, который в этот момент протягивал Элле руку.
— Поздоровайся как следует, Элла!
Окаменев при виде мужчин в костюмах, охваченная паникой из-за растущего гнева в отцовском голосе, она не шелохнулась.
— Элла, я не собираюсь повторять дважды!
— Не спешите, мистер Уоллис: застенчивость — это одно из достоинств юной леди, — сэр Перегрин, сам будучи профессиональным задирой, не особо переживал из-за таких, как Кен. — А теперь идемте в студию. Ведите нас, мистер Дайер, в параллельную реальность!
Пока они быстро шли по коридору из матового стекла, Элла старалась держаться рядом с Гунтарсоном, загораживаясь им от родителей. Застекленные фотографии звезд «мыльных» сериалов и ведущих телевикторин висели по обеим стенам. Она буквально прилипла к рукаву Питера. Ей было трудно дышать, как будто на лицо набросили плотную ткань. Она не понимала, куда ее ведут, зачем они так спешат. Люди в костюмах заговаривали с ней, но она не понимала их слов. Растерянность была похожа на внезапную слепоту — её чувства отказались ей служить.