Элли и арфист
Шрифт:
Вечер с Томасом ознаменовался тем, что он много тряс головой, часто заказывал себе еще одну пинту выпивки и то и дело повторял слово «женщины!». Однако моему мозгу было по-прежнему трудно переключиться из состояния она-моя-девушка в состояние она-не-моя-девушка. Поэтому на следующий день я опять пошел в лес, опять прислонился к сосне и продолжил размышлять о Косуле. Я обдумывал все, что произошло между нами за последние шесть лет. Воспоминания были такими же ясными и четкими, как и всегда, но теперь я как будто смотрел на них через другую призму. Или как будто кто-то пришел и
Я долго стоял среди сосен и размышлял.
Сосны очень красивы, и у них есть аромат, который не перестает радовать мой нос. Они обрели здесь дом, но им не место в Эксмуре. Их посадили на его территории в сороковых годах двадцатого века, потому что людям нужна была древесина для строительства кораблей, чтобы они лучше боролись друг с другом, ведь тогда было военное время. Потом война закончилась, людям стало не до строительства кораблей, и они перестали друг друга убивать, но сосны продолжили расти.
Хотя я люблю сосны, у них есть два явных недостатка. Недостаток номер один – они создают много темноты. Когда сидишь под соснами, не можешь любоваться небом, поскольку оно закрыто их густой тенью. Недостаток номер два (вытекающий из первого) – под соснами не растут другие растения. Разумеется, нет. Лесная подстилка под соснами – это всего лишь старые, коричневые сосновые иглы, тысячи и тысячи игл.
Однако если вы отправитесь туда, где растут наши местные лиственные деревья, дубы, ясени, березы, орешник, боярышник, буки, вы увидите, что под их ветвями процветает все что угодно. Там вы сможете полюбоваться волшебной зеленью мхов и папоротников, ярко-белой ветреницей, акрами сияющих колокольчиков в мае и наперстянками в начале лета. А каждую осень деревья создают на земле собственный богато украшенный ковер из листьев ослепительных красок.
Через некоторое время я почувствовал, что мне хочется уйти от сосны, к которой я прислонился, поэтому я взял свои костыли и пошел дальше по лесной тропинке. Пение птиц стало громче, тропинка вывела меня из-под сосен, вокруг стало светлее, по обе стороны от меня появились березы и дубы. Они сбросили листву, но остались не менее прекрасными, чем раньше, поскольку теперь можно было разглядеть замысловатый узор каждой их веточки. Березы сияли серебристой белизной. Редкие желтые листья еще цеплялись за ветки, в то время как остальные уже опали и теперь кружились на ветру. В последний раз я любовался березами в тот день, когда сажал березовые семена для Элли, эксмурской домохозяйки. Береза – ее любимое дерево.
А потом я обнаружил, что березы проникли прямо в мое сознание, в мои мысли, и с того самого момента я больше не думал о Косуле. Ни капли.
Я думал об Элли.
Сначала я подумал о походке Элли. Она напоминает мне молодого жеребенка: иногда нерешительного и норовистого, не знающего, куда поставить ноги, затем внезапно переходящего на рысь или галоп и вскидывающего гриву, как будто его больше ничего не волнует. Неуклюжесть в сочетании с изяществом.
Затем я подумал о лице Элли. О том, как по-разному изо дня в день завиваются ее волосы. О мягкой линии ее носа. О ее губах, их уголки изгибаются то вверх, то вниз, а иногда губы открываются, и наружу выходят слова. Ее голос звучит певуче, мягко и порой приобретает вопросительную интонацию, даже если Элли не задает вопросы. Когда она говорит, все ее лицо оживает: скулы,
Ее глаза цвета папоротника-орляка в октябре. Иногда Элли смотрит прямо в мои глаза, иногда куда-то вдаль, словно что-то там ищет, а иногда ее глаза закрываются веками. Потом они открываются и снова фокусируются на моем лице, и я вижу, как в них отражаются самые разные вещи.
В следующий раз, когда я встречаю Томаса, я спрашиваю, что он думает о глазах Элли.
– Почему ты спрашиваешь об этом меня, приятель? – удивляется он.
Я говорю ему, что спрашиваю, потому что хочу знать ответ.
– Ну, в таком случае я бы сказал, что у нее хорошие глаза. Да, хорошие. Никаких вопросов, дружище. Элли Джейкобс – отличный экземпляр на роль новой подруги, точняк. Но ведь она уже замужем, не так ли?
Я подтверждаю, что Элли Джейкобс замужем.
Элли Джейкобс замужем, а я сделан из неправильного теста.
По крайней мере, нас объединяет музыка.
24
Элли
Клайв замолкает и замирает, не успев поднести вилку ко рту.
– Что за концерт?
Я наливаю на курицу еще немного подливы. Я тщательно сформулировала это предложение и настроила свой голос таким образом, чтобы вопрос прозвучал так, как будто я надеюсь на да, в то время как всем сердцем жажду услышать нет.
– Музыка арфы, – объясняю я. Слово «арфа» сейчас влечет за собой риски и наполняет меня не самыми приятными эмоциями, но я делаю все, чтобы оно звучало беззаботно и повседневно. Я тороплюсь выразить мысль до конца, прежде чем Клайв начнет делать саркастические намеки на эксмурских чудаков, которые направо и налево раздают арфы женщинам, с которыми только что познакомились. – Думаю, в основном это будет рождественская музыка. Гимны и прочее.
– Рождество с каждым годом будто начинается все раньше, – замечает он. – Не уверен, что уже готов к рождественским гимнам.
Я молча приступаю к разделке курицы на своей тарелке.
– Гм-м… в Тонтоне, говоришь?
– Да, в одной из церквей. Я возьму с собой и Кристину, она целую вечность нигде не была. – Я небольшими кусочками нарезаю картошку и макаю ее в подливку. – Наверное, будет слащаво и сентиментально, но ей такая музыка по душе. То есть нам обеим она по душе. Я думаю, тебе там тоже понравится, если… – Я замолкаю, продолжая отправлять к небесам немые мольбы. Решение снова использовать Кристину – это гениальный ход. Она с радостью согласилась со мной пойти, но ее присутствие нужно еще и для того, чтобы гарантировать отсутствие Клайва.
Он фыркает.
– Я бы пропустил ход, если ты не возражаешь, детка.
Я с облегчением выдыхаю. Хотя я знаю, что Дэна там не будет, после концерта я планирую поговорить с Родой, и было бы сложно объяснить Клайву, откуда я ее знаю, если я ее только что встретила.
– Нет, не возражаю, – смиренно произношу я. – Хотя бы с Кристиной наболтаюсь вдоволь, – комментарий, который убивает его последние сомнения.
– Как ее рука? – спрашивает он, засовывая в рот кусочек курицы.
Я почти забыла об этой выдумке.