Элли вылупляется
Шрифт:
Она остановилась напротив странника и перекатилась с пятки на носок и обратно.
— Ты выглядишь страшно, — радостно сказала она. — Все говорят, сегодня ночью лучше не выходить из дома.
Странник медленно поднял взгляд. Раньше к нему никто так просто не подходил.
— Ничего страшного, мне не нужна благодарность, — ответил он, хотя никто и не благодарил его. — Я делаю своё дело. Зачем ты вышла из дому, раз тебе не велят?
— Я люблю ходить по ночам, и сегодня это особенно интересно. Ты ведь
Странник отложил меч. Он не чувствовал горечи.
— Потому что я отличаюсь от вас.
— А, понятно…
Девушка задумчиво походила взад-вперёд.
— Как тебя зовут? — полюбопытствовала она.
Странник напрягся: ему давали разные имена. А среди этих лачуг его называли… Точно…
— Здесь меня зовут Всевышний, — сказал он.
— Странная фамилия. Или это прозвище?
Ответом было молчание. Лицо девушки стало серьёзным. Она сказала:
— Знаешь, те двое, они правда были людьми не очень хорошими.
Странник что-то почувствовал: его состояние изменилось, но как — непонятно. В голову пришла мысль:
«Она — человек, пожалуй».
Девушка продолжала:
— Но, мне кажется, достаточно было их напугать… пригрозить, что ли…
Странник опустил глаза, взял меч и продолжил его затачивать.
— Горбатого могила исправит, — сказал он. — Они ведь тебя обижали?
— Нет. Здесь не любят меня, но не обижают. Меня нельзя обижать, — девушка хитро улыбнулась, — потому что я сглажу.
— Как?
— Это получается против моей воли. Вот просто так. Недавно парень залез в баню и всем растрепал, на каком месте у меня родинка. Так он упал со стремянки и сломал ногу. А бабушка меня назвала бездельницей. И у неё через час прихватило сердце. Я колдунья! Поэтому люди меня опасаются. А это что?
Девушка протянула руку, коснулась рукояти висящего на поясе странника кинжала и достала его из чехла.
— Ого, — благоговейно произнесла она. — Он белый. Ты сейчас и его будешь затачивать?
Странник отмахнулся:
— Его нельзя затачивать.
Девушка поднесла руку к острию… Но резкий крик оборвал её:
— Осторожно!
Застыли испуганные глаза. Странник выхватил кинжал из руки девушки и воскликнул:
— На лезвии — яд!
Всё произошло быстро. Она ничего не успела понять.
— Я не виновата… Я не знала… — начала оправдываться девушка. — О боже! У тебя рана!
Действительно, странник схватил кинжал за лезвие, пытаясь не допустить её идиотской гибели. Теперь на руке зиял порез.
— Яд! — закричала девушка. — Там же яд!
Она не могла сразу разрыдаться, потому что была в сильном шоке. Только смотрела на руку мужчины огромными глазами и прижимала ладони ко рту. Затем она издала странный звук. Кажется, сейчас начнётся истерика.
Странник взял меч и спокойно продолжил
— На меня яд не действует, — сказал он.
Стояла тишина, лишь где-то вдалеке мучилась бессонницей ворона — зловеще каркала. Девушка медленно приходила в себя. Она в последний раз всхлипнула и спросила жалобно:
— Тебе больно?
Странник ответил:
— Я ничего не чувствую.
Девушка недоверчиво покосилась на него.
— Как? Совсем ничего?!
— Ничего и никогда.
— Ты не чувствуешь боль?
— Нет. Не умею.
Странник сомневался, что сказал правду. «Ты можешь чувствовать боль. Сердцем», — таковы были последние слова матери. Но как проверить её догадку? Настолько глубоко его никто не ранил.
Девушка подсела поближе с некоторой осторожностью.
— Ты действительно как будто не имеешь чувств, — сказала она.
Странник не мог не согласиться:
— Да.
Упрямое неприятие отразились на милом личике девушки.
— Ты не можешь ничего не чувствовать. Если ты ничего не чувствуешь, то зачем тебе что-то делать?! Зачем убивать, зачем точить меч?! Зачем просыпаться по утрам? Ты можешь просто сесть и сидеть как истукан… Как камень.
Удивительно, насколько очевидные вещи порою приходится объяснять окружающим.
— Таков мой путь. Я делаю что должен, — сказал странник.
Девушка задумалась.
— Ты чувствуешь страх смерти?
— Я знаю, что у других он есть. Но у меня — нет, я бессмертен.
— Но когда-нибудь ты состаришься и умрёшь.
— Я не старею.
— Ты чувствуешь голод?
— Нет, я просто знаю, что необходимо поесть.
— Ты чувствуешь радость, удовлетворение?
— Я не знаю, как это.
Девушка поразмышляла.
— Это… ну… такая наполненность, приятная расслабленность… ты доволен и кажешься себе выше.
Странник промолчал.
«Возможно, — подумал он, — я чувствую удовлетворение, действительно. Когда убиваю».
— Ты кого-нибудь любишь? — продолжала девушка.
— Я ничего не чувствую.
— Невозможно никого не любить! А свою маму?
Странник что-то почувствовал… кажется. Его мать, его создательница, экспериментировала со своим телом во время беременности: накачивалась малоизвестными опиатами, намеренно заражалась болезнями и оперировала себе живот. Не ограничившись обычной женской способностью к вынашиванию, она решила по-настоящему созидать. Никого иного, как человека, который бы превосходил других. И именно поэтому он не чувствует ни боли, ни эмоций; его тело не восприимчиво к ядам, которые ему с раннего детства добавляли в пищу; на человека он даже внешне не похож — существо странное и страшное. Всё, что осталось настоящего, — предназначение убивать. Но он — герой, и ему подобает убивать только злодеев.