Эльминстер должен умереть!

Гринвуд Эд

Как только прекратится первоначальное бешенство сестры, ярость, всегда сопровождавшая ее возращение к невменяемости — а кто не стал бы вопить и пинаться, зная, что возвращается к такому? — с ней все будет в порядке. Цепляясь за жизнь, она способна драться, как тигр. Цепь на лодыжках не предназначалась для того, чтобы не позволить Алассре утонуть — только для того, чтобы удержать ее в пещере. Симбул бы поглотила защитную печать на пути наружу.

Даже здесь, в отдалении от печати, сестра неосознанно тянулась к ней

и понемногу высасывала ее силу, чтобы поддерживать в себе жизнь. Вода у Симбул была, а пища ей не требовалась до тех пор, пока она могла питаться этой далекой магией.

Но если Алассра выйдет наружу, в густые леса, окружавшие Долины и укрывавшие большую часть земель между Сембией и Лунным морем, она станет всего лишь еще одним крадущимся зверем, ждущим стрел напуганных охотников. Или клыков и когтей других, более крупных зверей.

Это были кандалы дозорных, недавно откованные в Кормире и украденные из Долины. Им не нужны были ключи — кандалы запирались и открывались нажатием на сложные запоры на обоих наручниках сразу, что было просто сделать любому, кроме того, на ком они были надеты. Конечно, если они были надеты не на существо, способное менять свое тело, и не на существо со щупальцами...

Но Алассра всегда ненавидела малогрим и доппельгангеров, и любых тварей со щупальцами; вряд ли она использует любую магию, которая поможет ей приобрести такие черты, даже если каким-то образом снова придет в себя достаточно, чтобы использовать любую магию.

Эти мысли увели Шторм обратно, через испытания поля — в этот раз она заметила, насколько слабее они стали — в лес, где наступила ночь, принесшая с собой тьму, которая была поистине глубокой, пока облака не разошлись и не засияла луна.

И тогда небольшие пляшущие оранжевые огоньки справа от нее стали намного заметнее. Шторм не видела сам костер, только блики, которые он отбрасывал на листья ближайших деревьев; лагерь в одной из лощин на краю Долины Теней, где часто проводили ночи странники, которым не хватало монет на постоялый двор или не желавшие, чтобы их видели ночующими в Долине.

Они могли просто проходить мимо, а могли быть проблемой. А значит, Шторм не могла их проигнорировать.

Так тихо, как только умела — что было очень медленно при таком слабом освещении — Шторм подкралась ближе к огню.

В лощине, где горел костер, оказались восемь хорошо вооруженных, сурового вида искателей приключений. Трое спали, завернувшись в свои плащи; двое стояли на часах, прижавшись спиной к деревьям; еще трое о чем-то переговаривались, засыпая костер копьями земли. По этому разговору Шторм поняла, что они были проблемой.

— Холм Арфистов, — говорил один. — В Долине трое разных людей утверждают, что он должен быть где-то там, если он вообще существует.

— Я слышал, он живет на ферме Шторм — с ней и с кучей призраков и со всем таким, — добавил другой.

— Нет, — сказал последний из трех. — Ульт и я были там вчера. В этом году там не собирали урожай, а сад остался заросшим и неухоженным. Дом стоит открытым

и пустым. В Долине говорят, что леди Шторм приходит из леса, когда пожелает — сейчас это, может, два раза в год, не больше — и никто не знает, почему и зачем она появляется. Никогда не остается больше, чем на одну ночь, кажется, держится в стороне от фермы, затем снова исчезает в лесу.

— Они все сумасшедшие, — заявил первый, задумчиво сплюнув в огонь. — И сошли с ума уже довольно давно.

— Так что мы будем делать, если не сможем найти Эльминстера? — спросил второй, голос которого был моложе и не таким уверенным, как у двух других. — Будем обыскивать каждое дерево отсюда и до Сембии? Это же целая куча деревьев!

— Да, — твердо ответил ему первый. — Будем обыскивать. Не деревья, тупица, а каждую пещеру в этом лесу. Но не думаю, что до этого дойдет. Как только найдем мельчайший след магии, найдем Эльминстера.

Шторм беззвучно вздохнула и подалась назад. Мимо часового, которого миновала на пути сюда — и, как и тогда, осталась незамеченной.

Придется разобраться с ними, прежде чем она вернется в Сюзейл... или Алассра умрет, нашпигованная полудюжиной стрел, прежде чем эта компания закончит свои поиски Эльминстера.

А самому Эльминстеру придется разбираться с Советом самостоятельно, устоит Кормир или падет.

Ох, мать Мистра, вернись к нам.

Ответом на эту искреннюю мольбу стала полная тишина, как и ожидала Шторм.

Тишина, которую она слышала вот уже сотню лет.

Глава 25

Вполне заслуженно

Марлин налил себе новый бокал из любимой бутыли и одобрительно кивнул.

Кажется, этот Джарахпред был действительно лучшим наемным художником в Сюзейле.

Нервный, жеманный коротышка стоял рядом, держа в руках защитную ткань, которую снял только что с двух своих портретов — лучших своих портретов.

Две дощечки, лежавших перед Марлином на столе, говорили сами за себя. Они были не просто точным подобием лорда Драскоса Краунсильвера и лорда Гарискара Донтингхорна — они были старыми Драскосом и Гарискаром.

— Вам нравится? — нервно спросил художник, неправильно расценив молчание Марлина. — Я постоянно следовал за лордами на протяжении нескольких дней, пока они не приказывали своим телохранителям прогнать меня. Дубинками.

Он рефлекторно потер старые ушибы.

— Но, думаю, я хорошо их ухватил. Очень похоже.

— Очень, — с улыбкой согласился Марлин, делая шаг вперед, чтобы вручить художнику обещанную плату. — Вполне заслуженно.

Джарахпред просиял, глубоко поклонился своему благородному патрону, обоими руками сжимая кошелек с золотыми монетами, потом развернулся — и не увидел, как улыбка Марлина просияла так же ярко, как его собственная, когда из-за гобеленов сзади и сбоку выступили два человека, с головы до ног охваченные синим огнем, и проткнули его своим оружием.