Эльминстер должен умереть!
Шрифт:
Со вздохом-другим Эльминстер устало прислонился к стене и стал ждать, пока Амарун появится снова.
— Довольны, господин?
— Да, Гаскур. Все прошло хорошо, — ответил Марлин, сделав жест, сказавший Гаскуру, что остаток ночи он может быть свободен.
Улыбаясь, младший лорд Грозозмей проследил, как его слуга спускается по лестнице, а потом направился в свои покои, принявшись запирать двери.
Он почти закончил, когда на ближайшей стене вспыхнули синие огни, и в комнату вошли два призрака Девятки с мокрыми
Лица Сесзгара Ханткрауна; его выражение было значительно приятнее обычной насмешливой улыбки.
Чувство удовлетворения переросло в триумф. Дело сделано, легко и быстро.
— Бросьте это все в печь, — приказал Марлин, пристально вглядываясь в их холодные усмешки и сосредоточено представляя себе нужную комнату, дорогу туда и то, как они швыряют мешки в огонь. Если записи были правдивы, они способны увидеть все необходимое в его глазах. — Затем возвращайтесь ко мне без промедления.
Спустя, казалось, долгое время, два пылающих человека кивнули, развернулись и прошли сквозь стену... кратчайшим путем к печи.
Марлин взглянул на оставленные ими кровавые следы, затем подошел к своей винной полке — своей личной, с содержимым куда лучшим, чем когда-либо суждено было увидеть большинству гостей — выбрал бутыль рейнийского темного, которое, как он заметил, помутнело, и использовал ее, чтобы смыть кровь. Оставшиеся едва различимые следы утром уберет Гаскур.
— Прощайте, лорд Ханткраун, — прошептал он. — А расчлененные тела все копятся и копятся. Надо не забыть приказать Гаскуру вытащить кости из пепла, прежде чем на них наткнется кто-то из слуг и доложит матери.
Он нашел чистый бокал и графин с его излюбленной в последнее время выпивкой: Росой Драконьего Огня, огненно-янтарным букетом откуда-то из варварских земель в северном Термише. Прочищает носоглотку, зажигает внутри огонь и оставляет на языке привкус вишен и черного корня. Ахх...
Он приканчивал уже второй бокал, когда призраки синего пламени вернулись. Он поставил бокал, взял Чашу и Парящий Клинок, и сказал им:
— Хорошая работа.
Неужели эти широкие, спокойные, холодные улыбки поблекли на миг, когда он приказал им вернуться в их темницы?
Но бороться с неощутимым мраком в его сознании, который мог быть их молчаливым сопротивлением или просто весом магии, было определенно нелегко. Покончив с этим, Марлин вспотел — но он справился, уложил яростно мерцающие синевой меч и чашу на стол в комнате, откуда внезапно исчезли все ухмыляющиеся, пылающие люди.
Прекрасно. Я повелеваю Лангралом и Халонтером... а скоро и тысячами других.
Подхватив бокал, Марлин направился к себе в спальню. Самое время немного вздремнуть и увидеть сны о том, как он будет могучим и безжалостным королем Кормира.
Расстегивая ремень и снимая одежду, Марлин продолжал прихлебывать Драконью Росу, обдумывая ту часть плана, которую скрыл от своих товарищей.
Он, конечно, не управлял
Два его призрака синего пламени — конечно, они едва ли являлись настоящими призраками, но ему нравилось такое название — по его приказу уничтожат всех боевых магов и старших рыцарей одного за другим. Погибших заменят его наемники, пока на службе у Обарскиров не останется ни единого преданного человека.
И тогда, конечно, придет их очередь действовать. Он прикончит их всех, каждого живого Обарскира, а затем представит Кормиру одного из призраков — из них двоих Халонтер был больше похож на Азуна — как «истинного Обарскира» из прошлого.
До тех пор Марлин будет использовать остальных заговорщиков, замарав их руки по локоть в крови, и в случае необходимости сделает из них козлов отпущения, объявив «изменниками» и расправившись с ними первым, прежде чем они смогут обвинить его, в любой момент, как только жители Кормира начнут подозревать, кто именно стоит за происходящим.
Даже если Лотрэ найдет новых призраков и захочет помешать ему использовать свою пару... ну что ж, Лотрэ вряд ли откажется от возможности отдать ему чашу и править Кормиром из-за кулис.
В конце концов, это одно из богатейших королевств в мире.
Глава 24
Шторм в Долине Теней
День в Долине Теней выдался прекрасным, но солнце уже опускалось в глубокий лес, которым поросли окружавшие ее холмы. Длинные лучи света пробивались сквозь листву, золотя листья папоротников и зажигая терновник и кусты куманики, укрывавшие рухнувшие стволы павших лесных великанов.
Медленной и терпеливой тенью Шторм Среброрукая пересекла прогалину, стараясь производить как можно меньше шума. Она рассчитывала оказаться здесь значительно раньше, но необходимость оставаться незамеченной и не оставлять следов оказалась важнее. Шторм набросила плащ волшебника на голову, чтобы скрыть свои приметные волосы и превратиться в неизвестную фигуру в капюшоне.
Дважды она припадала к земле, чтобы неподвижно застыть, когда местные жители проходили мимо с луками наготове, следуя звериными тропами в поисках добычи. Их луки были предназначены скорее для того, чтобы удержать медведей или других хищников, чем для охоты, но всегда встречались такие, кто сначала спускал тетиву, и только потом смотрел, в кого он попал.
Прошли годы с тех пор, как Шторм была Бардом Долины Теней не только в легендах, но и на деле; она уже давно не возделывала свою землю и не давала приют арфистам. Жители Долины считали ее призраком, оборотнем или даже проклятыми останками — напоминанием о Волшебной Чуме — и вполне могли попробовать пронзить ее стрелой или спустить собак.
И годы прошли с тех пор, когда подобная жестокость могла стать для нее лишь мимолетной неприятностью. Вместо необузданной силы в ней становилось все больше горькой мудрости. И большую часть времени она оставалась в одиночестве, хотя это беспокоило Шторм все меньше и меньше.