Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
Шрифт:
— А что говорят? — придержал Яшка сына.
— Много чего! — сопел обижено.
— Ну, не дуйся, расскажи! — попросил дед, и Степка, забравшись к нему на колени, заговорил:
— Повариха теть Дуся Вику ругала драной козой и обезьяньей жопой за то, что она папку у поселковых отняла. А убиральщица ей сказала, что не увели тебя, и она своими глазами видела, как ты утром от тетьки Вальки Торшиной уходил.
Яшка покраснел. Хотел уйти из-за стола. Но мальчишка будто отомстить решил ему:
— А воспитательница Зоя сказала,
Яшка не знал куда деваться.
— Зато другая воспитательница, ее Надей зовут, хвалилась, что ты у ней всю ночь проспал, как дите!
Анискин и Илья Иванович смеялись до колик в животе:
— Ты что? Иль выпивши пошел к бабе? Как угораздило так опростоволоситься? — качал головой отец. Яков сидел, опустив голову.
— А наша Лелька говорила, что ты ее всякую неделю навещаешь. Из всех хахалей самый озорной, до самого утра не даешь покурить!
— Молодец, сынок! Курево вредит бабам.
— А наша посудница смеялась, что на тебя капкан будет ставить. Только пришел. Она обнять не поспела, ты уже убежал...
— Правильно Яшка! Бабам в руки не попадай! — смеялся Анискин гулко.
— Да ты, как погляжу, за ночь весь поселок успеваешь обслужить!—удивлялся Илья Иванович.
— Базара больше, чем дела! Случалось, загляну к однокласснице, попросила помочь. А соседи такое разнесут, что самому смешно! — отмахнулся парень.
— Ладно, сын! Дыма без огня не бывает...
— Да мне без разницы, кто что болтает, пусть каждый за собою смотрит. Зачем я им всем нужен, иль базарить не о чем? — возмущался человек.
— Ты не удивляйся. Торшиху тебе на хвост сколько лет вешают? Разве случайно? Сколько поводов к тому дал? Никто в поселке не поверит, что между вами ничего не было. А теперь, еще Степка в магазине все время околачивается. Случайно ли?
— Я помогаю теть Вале! — вставил мальчонка серьезно.
— Вот и говорю, что люди тоже все видят!
— Папка, ну если ты боишься, давай я сам приведу ее насовсем? — предложил Степка, не задумываясь.
— Нет! Ты что? Ни в коем случае!
— А я почти уговорил,— вздохнул пацан.
У Яшки от этих слов глаза квадратными стали:
— Ну-ка, дружбан, колись, как ты бабу уламывал, о чем базарил с нею под прилавком? — перетащил мальчишку к себе на колени и потребовал:
— Говори правду, все как было!
— Она спросила, собирается ли Вика к нам приехать, насовсем. Я сказал, что ее никто не ждет. Про Вику не говорим. Она тоже не звонит. Теть Валя обрадовалась, вся засмеялась. Сказала, что тебя она никому не отдаст.
— Ну и баба! Настоящий конь с яйцами! — зашелся Анискин смехом и предупредил:
— Гляди, Яшка! Не блуди с детсадом. Не то Торшиха все, что торчит, откусит и отгрызет. Она слово держит!
— Так как ты ее почти уговорил? — напомнил Илья Иванович мальчугану.
— Людей не было, теть Валя меня на колени взяла. Я согрелся и уснул. Так хорошо
— Для чего в магазине одеяло? — удивился Анискин.
— Когда совсем холодно было, плечи и спину им накрывала. Чайник тоже, чтоб быстро не простывал. А ночами на нем кошка спит, какая уже всех мышей в магазине переловила.
— Станет она ловить мышей! Ей и без того жратвы хватает! — не поверил Анискин.
— Еще как ловит! Сам видел. Поймает и на прилавок положит. Что это она, а не поселковые постарались.
— Ну, так как ты ее уговаривал? — напомнил Яшка.
— Иль не знаешь, как одному холодно? Тебя ж тетьки греют. И мне тепла охота. Так и сказал, что мне с ней тепло, вот бы насовсем так. Она и сказала, что тоже тепла хочет. И тоже не против. Да только пустые мечты не греют, а ночи все длиннее и холодней становятся, а годы, как вода в реке идут, их не остановишь...
— Мне так жалко стало всех нас. Я ей тогда пообещал, что попрошу тебя взять ее в наш дом насовсем.
— Степка! Не смей больше о том говорить ни с кем! Слышишь? Я не разрешаю глупостей! Хватит меня сватать! Ишь, что себе позволил? — осерчал Яков.
— Чего ругаешься? Тебе хорошо! Много бабов заимел. А мне только одну, и то нельзя в дом привести.
— Так ты ее для себя хочешь? — рассмеялись мужики дружно.
— Чтоб всем тепло стало. У тетьки Вали всего много, она сама так говорила,— не понял Степка взрослого смеха и смутился, сам не зная от чего.
— Меня из тетков только она на руки берет, больше никто. Все дети в садике хвалятся, будто их отцы даже на плечах возят. Пешком ходить не дают, жалеют. А я всем сказал, что меня папка на машине катает. И в школу обещал возить!
— Конечно, повезу! — согласился Яшка.
— А мне теть Валя уже книжки к школе готовит. И форму,— похвалился Степка.
— Да можешь о ней помолчать! Или больше сказать не о чем? На каждом слове — Торшиха! Сколько народу в поселке, а тебя зациклило! — вспыхнул Яшка.
— Ты тоже все время про Вику говорил. На тебя никто не кричал! А почему на меня можно?
— Ладно, Степка, не злись. Но надоело о ней.
— Мне тоже про Вику не хотелось знать.
— Ты и не слышишь о ней. Хотя, разве с нею не дружил? Ведь она сказки тебе рассказывала.
— Не надо ее сказок! Не хочу! Она всех нас бросила! Никого не любила, как моя мамка! Не нужна такая!
— Молодец, Степка! Настоящий мужик! Нельзя верить бабам! — похвалил Анискин и рассказал:
— А знаешь, почему моя невестка теперь сидит, поджав хвост, и не бежит к родителям при мелкой обиде? Мой внук, Димка, ей отпел за всех. Привел я ее от стариков, вернул домой, а Димка сказал: