Элохим, о Элохим
Шрифт:
Анрей Жук и Петр Каменный Папа умылись из ручья чистейшей водой, накинули купленные Мовшовичем хламиды и склонились перед ним.
– Веди нас, Гриша, - смиренно попросил Жук.
– Называйте меня "Равви", - вспомнил Мовшович обрывок из Евангелия.
– Это по-жидовски, что ли?
– осведомился Каменный Папа.
– По-ивритски, - строго поправил Мовшович, - учитель, значит.
– Ты не обижайся, Гриша, - попытался исправить неловкость друга Жук, мы тебя за жида никогда не считали.
– Мы даже жалели, что ты - еврей, - еще более горячо оправдался Каменный Папа.
– Так что веди нас, Равви, открой нам глаза, просвети наш разум. Веди нас по пути, указанному Господом.
И Каменный Папа, утомленный, замолчал, еще ниже склонив
– Господь, - назидательно сказал Мовшович, - указывает только начало пути, а пройти его нужно самим. Каждому. Самому. От указанного начала до собственного конца... Истинно ли я говорю, Господи?
– поднял он глаза к небу.
– Истинно, истинно...
– неслышно для учеников отвечал Господь, - все, что ты не скажешь, для этих людей будет истинно.
Мовшович успокоился и как бы между прочим спросил учеников:
– Ксению мою не видали?
– Как не видали?!
– встрепенулись оба неофита, - каждое утро. С собакой. Гуляет.
– Ну, ладно, - вздохнул Мовшович.
5 И они отправились на базарную площадь, чтобы подаянием во Имя Господа добыть себе пропитание. Каменный Папа попробовал просить именем Христа, но о нем здесь знали не все. Кое-кто вспомнил, что в Иерусалиме периодически распинают какого-то Христа, или человека, называющего себя Христом. И даже считали себя его последователями. Во всяком случае, они крестились, кто справа налево, кто слева направо, а кое-кто даже и подавал милостыню ради Христа. Но все-таки вокруг болталось множество людей других религий. Поэтому просить пришлось и именем Христа, и именем Аллаха, и именами всех пророков от Авраама до Ездры. Но как бы то ни было, кое-что они насшибали и сели под кедром. Скорее всего, ливанским и никоим образом не сибирским. И стали есть свои хлеба и рыбы. Мирно текла еда, мирно текла беседа, как вдруг невдалеке они услышали спор. Спорили три человека. Один из них внешне был здоров. Второй, судя по гнусавому голосу и соплям, которые он, чтобы не пачкать хламиду, выстреливал на все четыре стороны, как бы занимая круговую оборону, страдал жесточайшим насморком. А третий, судя по гниющему телу, проваленному носу и гневными поперечными складками между отсутствующими бровями, был сильно и безнадежно прокаженным. А спор шел весьма и весьма принципиальный. Кому первому пить воду из одной единственной чаши. Прокаженному, который более всех хотел пить, сопливому, который тоже хотел пить, но меньше. Или здоровому, который пить не хотел, но желал сохранить водный баланс в организме. Чтобы и дальше оставаться здоровым. Так как водный баланс в организме имеет для организма важнейшее значение.
Спорили, в основном, Здоровый и Прокаженный. Здоровый настаивал на том, чтобы пить первым, дабы не подхватить насморк и проказу. Прокаженный требовал первой очереди по причине большей жажды. И нежелания в придачу к проказе подхватить еще и насморк. Хотя при отсутствии носа это, как нам кажется, не имело большого значения. Насморочный склонялся в пользу Здорового. Так как пить ему хотелось в меру, а проказа ему, также как и Здоровому, не улыбалась. Словесный спор перешел в физический, в результате которого вода оказалась пролитой на землю.
– Все-таки надо было начинать Здоровому, - утирая губы, проговорил Жук и повторил вышеперечисленные доводы в пользу этой позиции.
– Ты рассматриваешь только одну сторону процесса, - сказал Мовшович Жуку, который и не подозревал, что он что-то рассматривает.
– Процесс может быть и обратным.
– Как это?
– заинтересовался Каменный Папа, выплевывая рыбий зрачок.
– А так!
– остроумно парировал Мовшович.
– Процесс может потечь в обратную сторону.
И Мовшович услышал одобрительное покряхтыванье Господа.
Тогда он встал, взял у спорящих чашу, которая внезапно наполнилась водой, и вдохновленный поддержкой Господа, начал учить.
– Дети мои, - во множественном числе обратился он к Здоровому, - ты думаете, что если первым выпьет Прокаженный, вторым - больной насморком, то, выпив
– Истину говоришь, незнакомец, - горячо согласился Здоровый.
– Неисповедимы пути Господни, - сказал Мовшович, - Он, в милости своей может изменить ход событий. Удовлетворив и волков и овец. И последние станут первыми.
Трое спорщиков тупо смотрели на Мовшовича. Здоровый в непонимании раззявил пересохшую пасть, из которой капнула неведомо откуда появившаяся слюна. Насморочный перестал безрассудно разбрасываться соплями. А Прокаженный так и застыл, сжимая в правой руке кусок отгнившего бицепса.
– Пей, - протянул ему чашу Мовшович.
– Но!..
– запротестовал Здоровый.
– Это как-то...
– неуверенно поддержал его Насморочный.
– Пей - протянул Мовшович чашу Насморочному.
Тот сначала заменжевался, но, взглянув на Жука и Каменного Папу, отхлебнул из чаши, закусив собственными соплями.
– Пей, - на финал протянул Мовшович Чашу Здоровому.
И Здоровый обреченно выпил.
И вмиг у Насморочного пропал насморк, а у Прокаженного зарубцевались и бесследно исчезли все язвы. А Здоровый так и остался здоровым.
И упали они на колени и возблагодарили Мовшовича за разрешение их многотрудного спора. Жук и Каменный Папа благоговейно смотрели на Мовшовича, а тот, в свою очередь, возблагодарил Господа за ниспосланное чудо.
– Это - не очень чудо, - грустно заметил Бог, - в теории вероятностей такой процесс носит название случайных флуктуаций. В одном из миллиардов случаев теплая вода в холодной комнате не остынет, а закипит. Есть только одна маленькая деталь. Чтобы этот вариант провернулся, необходимо мое участие...
6 И вновь возблагодарил Мовшович Господа за бесконечную мудрость и доброту Его. И как бы между прочим, приобрел еще троих учеников. Которые никак не хотели вставать с колен. И изъявляли желание в таком состоянии следовать за Мовшовичем, куда угодно. Хоть к такой-то матери. Но вот куда двигаться, этого-то Мовшович и не знал. Он привычно поднял голову к небу, но Господь никак не откликнулся. Оставив Мовшовича самого разбираться в себе, в учениках и в путях следования.
И тут Мовшович вспомнил свои же слова о пути, начало которого указал Господь, но идти по нему нужно самому. Но, также внезапно понял Мовшович, что на этом пути можно в какой-то момент повернуть назад. И в случае ошибки продолжить все по-другому. Ибо начало начато Богом, а варианты продолжения следуют. Следуют вместе с нами и зависят исключительно от нас. Исключительно от дарованной нам свободы воли. И просим всех читающих эти строки, никогда не забывать этого. И ныне, и присно, и во веки веков. Каждый человек творец своей судьбы, которая, в свою очередь, является творцом человека. В рамках, указанных Господом. И человек, созданный по образу и подобию Творца в отдаленном приближении к Образцу также наделен даром творения. Вот такие вот предположения позволяем мы себе. И как истинные христиане (по крайней мере, официально) не видим в этом никакого богохульства. А если мы в чем-то не правы (мы имеем ввиду не суть действий, а наши выводы и умозаключения) то Господь в бесконечной милости своей нас поправит. И простит. Потому что, все, что можно и нужно, он создал. Остальное - за нами. А у него осталась только одна функция - прощать. Или не прощать. Но эта последняя идея, как нам кажется, противоречит милосердию Божьему.
Меж тем, весть о мовшовических чудесах чудом распространилась по близлежащим окрестностям. И к Мовшовичу стали стекаться кодлы жаждущих совета. И Мовшович исправно кому-то что-то советовал, и все расходились удовлетворенные.
7 Однажды, когда Мовшович вместе с пятью (уже!) учениками сидел в тени бесплодной смоковницы и рассказывал им историю Иисуса Христа, когда-то прочитанную им в изложении Ренана, к нему подошел Владелец этой самой смоковницы. С топором. У него было намерение эту смоковницу срубить. На дрова. Чтобы их продать. Но так как он прожил с этой смоковницей много лет, то у него возникали сомнения. Рубить или не рубить. Вот такой вот Гамлет .