Элси Динсмор
Шрифт:
— Папа, но ведь ты думал, что я этого заслужила, — разрыдавшись, сказала она, обнимая его за шею и опуская головку ему на грудь.
— Ты все еще любишь меня, Элси, миленькая? — спросил он, прижимая ее.
— Ах, очень, очень сильно! Больше чем весь мир! О, папа, если бы ты только любил меня! — последнее слово потонуло в рыданиях.
— Я люблю тебя, моя дорогая, мой родной милый ребенок, — сказал он, поглаживая ее ласково. — Я люблю мою маленькую девочку, хотя иногда я кажусь холодным и грубым. И я благодарен больше, чем можно выразить словами, за то, что был
— Нет, папа, ох, нет! Ничто бы меня не заставило! — И маленькие ручки сильнее и сильнее сжимались вокруг его шеи, а слезы дождем падали на его плечо, затем она робко прижалась губами к его щеке.
— Ну хватит, хватит, доченька, не плачь больше, мы постараемся все это забыть и поговорим о чем-нибудь еще, — повторял он успокаивающе. — Элси, милая, твоя тетя Аделаида думает, что, возможно, в тот раз ты не очень была виновата, и теперь я хочу, чтобы ты мне рассказала все, что произошло, хотя я и не хочу потакать тебе в выискивании ошибок своего учителя. Но и ни в коем случае не хочу допустить, чтобы тебя оскорбляли.
— Пожалуйста, папа, не спрашивай меня, — попросила она. — Тетя Лора была там, и она тебе все расскажет.
— Нет, Элси, — твердо сказал он, — я хочу это услы -шать от тебя. И запомни, я хочу услышать каждое сло- во, которое было произнесено тобой и мисс Дэй, если ты можешь все вспомнить.
Увидев, что решение отца твердое, она повиновалась, хотя и с видимой неохотой, стараясь поведение мисс Дэй не показывать в неприглядном свете, и все же сказать правду. Элси ничуть не умаляла свою вину. Отец слушал все это с явным неудовольствием.
— Элси, — сказал он, когда она закончила, — если бы я все это знал в то время, я бы ни за что не наказал тебя. Почему же ты мне не рассказала, что с тобой так скверно обращаются и провоцируют?
— Папа, я не могла, ты меня не спрашивал.
— Разве я не спросил тебя, в самом ли деле ты противоречила ей?
— Да, папа, и это была правда.
— Но ты должна была мне тогда все рассказать, но теперь я вижу, как это все случилось... Я напугал тебя своей строгостью. Доченька, — добавил он, нежно целуя ее, — я постараюсь быть менее строгим, а ты должна меньше стесняться, чувствовать себя со мной проще.
— Я постараюсь, папа, — кротко ответила она. — Но я в самом деле не могу не бояться, когда ты на меня сердишься.
Мистер Динсмор долго сидел в этот день, держа свою маленькую дочь на коленях, лаская ее более нежно, чем когда-либо раньше. Элси была счастлива и говорила более свободно, рассказывая ему о своих радостях и переживаниях. Как сильно она полюбила мисс Аллизон, какое замечательное было время, когда они вместе читали Библию и молились, как она сокрушалась, когда ее подруга уехала. Как восторженно она радуется приходящим от нее письмам. Он все это слушал с нескрываемым удовольствием и интересом, подбадривая ее своими вопросами или одобрением.
— Что это такое, Элси?
– — спросил
Как только он коснулся кнопочки, коробочка открылась, и перед ним оказалось милое девичье личико. И в тихом шепоте Элси «мама» не было необходимости, потому что он отлично знал, кто это.
Он пристально смотрел на нее с чувством, которое немедленно унесло его в далекое прошлое, в то время, когда в течение нескольких коротких месяцев она была его самым драгоценным сокровищем. Затем, подняв глаза на ребенка, он пробормотал:
— Да, ты очень даже похожа, то же личико, то же выражение, волосы, да и все... ты будешь ее точная копия, когда вырастешь.
— Папа, я похожа на маму? — спросила Элси, уловив часть его слов.
— Да, моя милая, и очень даже сильно. Я надеюсь, что ты вырастешь и будешь точно, как она.
— А ты любил маму?
— Очень, очень даже любил.
— Ой, папа, расскажи мне о ней! Пожалуйста, папочка!— взволнованно попросила она.
— Я немного могу рассказать, — со вздохом ответил он. — Знал я ее только всего несколько коротких месяцсв, а потом нас разлучили, чтобы мы никогда больше на земле не встретились.
— Но у нас есть надежда встретить ее на небе, папа, — мягко сказала Элси, — потому что она любила Иисуса, и мы, если будем любить Его, то обязательно попадем к ней, если умрем. А ты любишь Иисуса, папа? — робко спросила она, потому что она видела, как он делал некоторые вещи, не присущие христианину. Он, например, катался на лошадях в воскресенье, читал мирские газеты и участвовал в мирских разговорах, поэтому она очень боялась, что он не любит Иисуса. Но вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, он сам спросил:
— А ты, Элси?
— О, да, сэр, очень, очень сильно, даже больше, чем я люблю тебя, моего родного, милого папочку.
— Откуда ты знаешь? — спросил он, внимательно смотря в ее лицо.
— Так же, как я знаю, что люблю тебя, папа, или кого-нибудь еще, — ответила она, поднимая глаза с не-, скрываемым удивлением о странности его вопроса. —Ах, папа, — ответила она с присущим ей милым простым выражением. — Я люблю разговаривать с Иисусом, рассказывать ему все мои переживания, прошу его простить все мои грехи и сделать меня хорошей. Да и так приятно знать, что Он любит меня, и всегда будет любить, даже если никто уже не будет.
Он грустно поцеловал ее и поставил на пол со словами:
— Иди, доченька, приготовься к обеду, сейчас зазвонит звонок.
— Папа, ты не огорчен? — спросила она, с тревогой глядя ему в лицо.
— Нет, милая, совсем нет, — и он потрепал ее волосы. — Хочешь, я поеду с тобой кататься после обеда?
— Ой, папа, ты в самом деле поедешь? Я буду так рада! — восторженно воскликнула она.
— Тогда все, договорились. Но теперь беги, а то уже звонок. Нет, подожди! — добавил он быстро, когда она вернулась. — Подумай хорошо и скажи, куда ты положила вчера ключи от стола, потому что кто-то все же это сделал. Они у тебя с собой были, когда ты ездила кататься?