Элси выходит замуж
Шрифт:
— Я готов сражаться, чтобы вновь поднять наш флаг! — возбужденно воскликнул юный Хорас. — Да, готов! Папа, ты меня отпустишь? Я уже достаточно взрослый.
— Нет, ты еще мальчишка, причем глупый. Тебе всего тринадцать лет. Достаточно взрослый человек вряд ли согласится сражаться со своими кровными родственникам. Ты что, готов убить кого-то из них? Например, дядю Уолтера?
— Ох, папа, нет, нет! Я ни за что не позволю, чтобы хотя бы волос упал с головы дяди Уола, будь он хоть сто раз сепаратистом. Я его очень люблю!
— Убить дядю Уола! Хорас, братик, ты что, с ума сошел? — воскликнула Розочка. —
Остаток дня старшие члены семьи провели, обсуждая новости. Они не могли думать или говорить ни о чем, кроме войны, — такой важной и такой болезненной для каждого темы. Женщины то и дело принимались плакать. Каждая газета была изучена вдоль и поперек, а каждое письмо перечитывалось вновь и вновь, пока его не выучивали наизусть.
Письмо Мэй содержало красочное описание волнений в Филадельфии, формирование добровольческих отрядов, подготовки бойцов, изготовления звездно-полосатых флагов и повсеместного пения патриотических песен. А в конце письма Мэй рассказала о горестном расставании с дорогими братьями, которые могут и не вернуться с поля битвы.
Днем было ясно и тепло, но к вечеру с моря подул холодный порывистый ветер. Облака сгустились, скрыв звезды и превратив молодой месяц в туманное, расплывчатое пятно, колеблющееся на темном небосклоне.
Мистер Динсмор с опущенной головой и скрещенными на груди руками медленно ходил по открытой колоннаде, с которой открывался вид на залив. Он был погружен в тягостные размышления.
Дверь, ведущая из дома на колоннаду, отворилась, и в ее проеме показалась подсвеченная сзади стройная женская фигура.
— Дорогой папа, — позвала Элси севшим от слез голосом, — ты такой печальный. Чем тебя утешить?
Мистер Динсмор остановился, встряхнул головой, словно отгоняя невеселые мысли, обнял Элси и прижал ее к своему сердцу.
— Спасибо, девочка моя. Да, мне невесело. А кому сегодня весело? Не надо меня утешать, дорогая. Но вот если бы я мог утешить тебя, убрать из твоей жизни все печали! Знаю, знаю, — предварил отец возражение Элси, — что так нельзя: «Ибо Господь кого любит, того и наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр.12:6).
— Да, папа, спасибо апостолу за эти слова. Они поддерживали меня во всех испытаниях. Но как ужасно, как невыносимо знать, что наши соотечественники убивают друг друга!
— И это тем более горько от того, что в войне участвуют наши близкие! И все они готовы пролить кровь своих друзей и даже родных. Элси, я все думаю о моих младших братьях. Они ведь так и не стали христианами. И отец тоже. Как они перенесут грядущие испытания? А вдруг в бою их настигнет внезапная смерть? Доченька, помоги мне молиться о них. Ведь Христос сказал, что «если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф.18:19).
— Конечно, папа. Я буду о них молиться. Бедный Уолтер. А дедушка! Я думаю, папа, что дед любит тебя больше других своих сыновей. Но если кого-то из них убьют или даже ранят, для него это будет ужасным ударом.
— Да, ты права. Артур — любимец матери. Я думаю, сейчас она жалеет, что Артур тогда полностью выздоровел, перестал хромать и стал пригоден к службе в армии.
Мистер Динсмор и Элси сели на скамью.
—
— Давно и крепко. Я стараюсь привить моим малышам привычку рано ложиться. Помнишь, как ты учил меня?
— Правильно.
— Папа, ты знаешь, так хорошо быть матерью! Держать маленькую Элси на коленях, чувствовать прикосновение крошечных ручек к лицу. Мне так нравится, когда она целует меня, радостно приговаривая: «Мама, мама, моя мамочка. Дорогая мамочка Элси! Милая, любимая мамочка Элси».
— Я не могу судить, доченька, насколько хорошо быть матерью, но могу с уверенностью утверждать, что быть отцом очень приятно. Да, в Америке война, а жизнь продолжается...
Некоторое время отец и дочь сидели молча. Каждый думал о далекой Родине, о воле Небесного Отца, Который через страдания, боль и смерть ведет людей к спасению. Вскоре к ним присоединились мистер Травилла, Роза и юный Хорас. Подросток засыпал отца вопросами о войне и ее причинах. Мистер Динсмор терпеливо отвечал сыну, то и дело привлекая к разговору мистера Травиллу. Дамы внимательно слушали, время от времени вставляя свои замечания или задавая вопрос.
Теперь почту из Америки ждали с двойным нетерпением. Кто бы ни одержал победу, конфедераты или федералы, для наших друзей новости о войне всегда были горестными.
Первое время письма и газеты приходили и с Севера, и с Юга, отражая картину событий с обеих сторон. Но вскоре федеральные войска блокировали Юг, и письма оттуда стали крайне редкими — их привозили либо корабли конфедератов, избежавшие встречи со сторожевой эскадрой Севера, либо иностранные суда.
Вот таким путем, на британском шлюпе, в начале июня до Элси добралось письмо от мисс Стэнхоп. Как и все послания из Америки, оно было целиком посвящено военным событиям. Старая леди всем сердцем любила Юг, но решительно выступала за целостность страны и, по ее словам, «мнения своего менять не собиралась, кто бы там ни взбунтовался».
Лэндсдэйл волновался. Повсюду — на крышах, столбах, на деревьях — развевались государственные флаги США. В городе создавались добровольческие отряды. Гарри Дункан в первый же призыв ушел на фронт и в то время, когда мисс Стэнхоп писала письмо, сражался в Вирджинии. Сама же она денно и нощно молилась о племяннике и, как большинство женщин города, вязала носки, шила солдатские рубашки, а также готовила перевязочный материал и продовольственные посылки для раненых бойцов.
Глава 22