Элвис Пресли: Реванш Юга
Шрифт:
Нескончаемый переезд через Америку оживлялся воодушевлением фанатов, которые встречали его на всех вокзалах по пути следования воинского эшелона. По воле случая поезд сделал остановку в Мемфисе, и на вокзале возникла невообразимая давка: сотни плачущих девчонок тянулись руками и губами к Элвису, который изо всех сил цеплялся за окно своего купе. На следующий день мемфисские газеты раззвонили о долгом поцелуе с девушкой из штата Миссисипи по имени Джейни, у которой Элвис взял номер телефона. Начались комментарии по поводу того, что ждет Аниту Вуд: судя по всему, сердце рядового Пресли по-прежнему свободно, и бульварная пресса могла этому только радоваться.
Приезд
В плане выпуска пластинок время тоже предстояло непростое. Раньше Паркер систематически сдерживал пыл Ар-си-эй, чтобы утвердить свою власть, и теперь именно он оказался виноват в том, что резервы компании оказались практически исчерпаны и ей предстояло растянуть на полтора года малую толику новых записей, которыми она располагала. Во время призыва Элвиса полковник мелодраматично раструбил в прессе, что считает поддержание доходов Пресли на самом высоком уровне своим долгом патриота. В 1958 году полковнику, пожалуй, удалось бы сдержать свое обещание благодаря доходам от «Короля Креола», но в отсутствие других фильмов и при замедленном темпе выхода пластинок Пресли ему придется переключиться на торговлю побочным продуктом, если он хочет добиться своей цели.
Следовательно, нужно было всеми средствами удерживать внимание фанатов. Изобретательности полковнику было не занимать, и он разработал одну из рекламных акций, на которые был мастер, при поддержке Стива Шоулса, готового на всё, лишь бы пополнять каталог Ар-си-эй. В момент отплытия предстояло записать прощальное послание Элвиса своим поклонникам, которое выйдет к Рождеству на долгоиграющей пластинке под названием «Elvis Sails» («Элвис отплывает за океан»). В дополнение к этому на пластинке будет эксклюзивное интервью, а также отрывки из пресс-конференции, устроенной 22 сентября армейскими властями под руководством высокопоставленного чиновника, присланного министерством обороны из Вашингтона.
Встреча с прессой прошла в обстановке, одновременно наэлектризованной и непринужденной. Вспышки засверкали сразу после появления Элвиса под руку с молодой контрактницей из Женской вспомогательной службы сухопутных войск, любезно одолженной военным руководством. Как только братские объятия срочника и его коллеги засняли на пленку под ироничным взглядом полковника, из зала посыпались вопросы. Элвис давно привык к бессодержательным вопросам журналистов о его вкусах, желаниях и планах и отвечал на них со своим протяжным южным выговором без запинки. Тем, кто считал, что его карьера, едва начавшись, уже пошла на спад, он напомнил о пятнадцати тысячах писем от фанатов в неделю, которые вот уже целый месяц получает начальство Форта Гуд. Затем он открестился от поощрения подростковой преступности, заявив о своей приверженности к традиционным семейным ценностям, признался, что ему не хватает сцены,
В этот обмен политически корректными вопросами и ответами встряли несколько намеков на смерть Глэдис, хотя журналистов и просили избегать этой болезненной темы. Полковник напрягся: нельзя было допустить, чтобы Элвис поломал свой имидж мужественного солдата, раскиснув перед кинокамерами. Этого не произошло, хотя Элвис, явно взволнованный, отдал долг памяти своей матери словами послушного маленького мальчика, каким и был всегда. Он даже простодушно заявил, что лучшим советом Глэдис было удержаться от брака. Одному журналисту, который хотел узнать, каких девушек он предпочитает, Элвис ответил со свойственным ему остроумием, всегда позволявшим уходить от самых нелепых вопросов: «Тех, кто относится к женскому полу». Зал расхохотался, полковник перевел дух.
Но время шло, пора было садиться на корабль. К трапу пропустили только фотографов. Элвис в военной форме нес вещмешок, который ему одолжил однополчанин, и восемь раз подряд поднялся с набережной по трапу военного корабля «Генерал Рэндалл» с мнимой непосредственностью, какой славилась хроника того времени. Оказавшись, наконец, на борту, он записал свое послание фанатам и ответил на вопросы интервьюера, выбранного пресс-службой Ар-си-эй. Стив Шоулс мог спать спокойно: материала для пластинки было достаточно. Но больше всего от этой операции выиграл полковник: он добился для себя права на отчисления как минимум со ста тысяч экземпляров, даже если продано будет меньше.
Последние представители прессы ушли, и Элвис мог наконец спокойно попрощаться с отцом. С журналистами он общался с расслабленным и спокойным лицом, теперь же плохо скрывал свою тоску, когда полковник давал ему последние наставления: никогда не соглашаться петь бесплатно для армии и ни за что не влюбляться, чтобы не растратить свой капитал соблазна в глазах девчонок.
Этот капитал мог здорово пригодиться Элвису после возвращения, поскольку его позиции в хит-парадах были уже не столь блестящими. Впервые со времен «Отеля, где разбиваются сердца» его имя на короткое время исчезло из октябрьских чартов поп-музыки журнала «Биллборд», одновременно журнал «Муви Лайф» поместил на обложке двойной портрет — Элвиса и его соперника Рикки Нельсона, кумира нарождающегося поколения чинных и чистеньких рок-н-ролльщиков.
Том Паркер уверенно смотрел в будущее. В конце концов, именно его стараниями, пустив в ход все свое обаяние, бунтарь превратился в патриота: Америка любит искупительные метаморфозы. Лучшее доказательство успеха этой масштабной операции по реабилитации полковник получил, когда духовой оркестр, провожавший в дальний путь «Генерала Рэндалла», заиграл ему вслед хрипловатую оркестровку «Дворняги», «Я потрясен» и «Не будь жестокой». Паркер мог гордиться собой: он ввел рок-н-ролл в репертуар военного оркестра.
После недели однообразного пути, отмеченного концертом самодеятельности, на котором Элвис только играл на гитаре и на пианино, следуя инструкциям своего импресарио, 1 октября «Генерал Рэндалл» причалил в порту Бремерхафена. Высадка новобранцев должна была проходить вдали от нескромных глаз, и Элвис сильно удивился, увидев целую армию фотографов и несколько сотен немецких фанатов, явившихся его встречать. Он уже получал множество предложений о гастролях в Европе и знал, что его слава вышла за пределы Соединенных Штатов, но не ожидал встретить на немецкой земле почти такое же поклонение, как у себя дома.