Эмигранты. Поэзия русского зарубежья

Бунин Иван Алексеевич

Марина Ивановна Цветаева

1892–1941

«Есть час на те слова…»

Есть час на те слова. Из слуховых глушизн Высокие права Выстукивает жизнь. Быть может — от плеча, Протиснутого лбом. Быть может —

от луча, Невидимого днем. В напрасную струну Прах — взмах на простыню. Дань страху своему И праху своему. Жарких самоуправств Час — и тишайших просьб. Час безземельных братств, Час мировых сиротств. 11 июня 1922

«Когда же, Господин…»

Когда же, Господин, На жизнь мою сойдет Спокойствие седин, Спокойствие высот. Когда ж в пратишину Техпервоголубизн Высокое плечо, Всю вынесшее жизнь. Ты, Господи, один, Один, никто из вас, Как с пуховых горбин В синь горнюю рвалась. Как под упорством уст Сон — слушала — траву… (Здесь, на земле искусств, Словесницей слыву!) И как меня томил Лжи — ломовой оброк, Как из последних жил В дерева первый вздрог… ___________________ Дерева — первый — вздрог, Голубя — первый — ворк. (Это не твой ли вздрог, Гордость, не твой ли ворк, Верность?) — Остановись, Светопись зорких стрел! В тайнописи любви Небо — какой пробел! Если бы — не — рассвет: Дребезг, и свист, и лист, Если бы не сует Сих суета — сбылись Жизни б… Не луч, а бич — В жимолость нежных тел. В опромети добыч Небо — какой предел! День. Ломовых дорог Ков. — Началась. — Пошла Дикий и тихий вздрог Вспомнившего плеча. Прячет… Как из ведра — Утро. Малярный мел. В летописи ребра Небо — какой пробел! 22–23 июня 1922

«Думалось: будут легки…»

Думалось: будут легки Дни — и бестрепетна смежность Рук. — Взмахом руки, Друг, остановимте нежность. Не — поздно еще! [5] В рас — светные щели (Не поздно!) — еще Нам птицы не пели. Будь

на — стороже! Последняя ставка! Нет, поздно уже Друг, если до завтра! Земля да легка! Друг, в самую сердь! Не в наши лета Откладывать смерть! Мертвые — хоть — спят! Только моим сна нет — Снам! — Взмахом лопат Друг — остановимте память! 9 июля 1922

5

Ударяется и отрывается слог. Помечено не везде

«Руки — ив круг…»

Руки — ив круг Перепродаж и переуступок! Только бы губ, Только бы рук мне не перепутать! Этих вот всех Суетностей, от которых сна нет. Руки воздев Друг, заклинаю свою же память! Чтобы в стихах (Свалочной яме моих Высочеств!) Ты не зачах, Ты не усох наподобье прочих. Чтобы в груди (В тысячегрудой моей могиле Братской!) — дожди Тысячелетий тебя не мыли… Тело меж тел, — Ты, что мне пропадом был двухзвёздным!.. Чтоб не истлел С надписью: не опознан. 9 июля 1922

Берлину

Дождь убаюкивает боль. Под ливни опускающихся ставень Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль Копыта — как рукоплесканья. Поздравствовалось — и слилось. В оставленности златозарной Над сказочнейшим из сиротств Вы смилостивились, казармы! 10 июля 1922

«Вкрадчивостию волос…»

Вкрадчивостию волос: В гладь и в лоск Оторопию продольной — Синь полунощную, масть Воронову. — Вгладь и всласть Оторопи вдоль — ладонью. Неженка! — Не обманись! Так заглаживают мысль Злостную: разрыв — разлуку — Лестницы последний скрип… Так заглаживают шип Розовый… — Поранишь руку! Ведомо мне в жизни рук Многое. — Из светлых дуг Присталью неотторжимой Весь противушерстный твой Строй выслеживаю: смоль, Стонущую под нажимом. Жалко мне твоей упор- ствующей ладони: в лоск Волосы, — вот-вот уж через Край — глаза… Загнана внутрь Мысль навязчивая: утр Наваждение — под череп! 17 июля 1922