Эмиль и сыщики
Шрифт:
– Вы разрешите мне вас пригласить?
– спросил Эмиль.
– Ну и парень!
Все снова рассмеялись, и вид у всех был очень довольный.
– Нет уж, платить буду я, - твердо сказал господин Кестнер.
– Что ж, спасибо, я с радостью приму ваше приглашение, но меня ждут в коридоре Профессор и Густав.
– Ну, мы их, само собой, тоже прихватим, - сказал господин Кестнер.
У других репортеров были еще вопросы. Эмиль охотно на все отвечал. Репортеры записывали.
– Вор этот - новичок?
– спросил один из них.
– Не думаю, - ответил
– Может, нас еще ждет какой-нибудь сюрприз. Во всяком случае, позвоните мне, пожалуйста, через полчаса.
Потом все встали и распрощались. А Эмиль пошел вместе с господином Кестнером к следователю Лурье. Тот жевал теперь бутерброд с сыром.
– А вот и сам Цвербайн!
– воскликнул он, увидев Эмиля.
– Тышбайн, - невозмутимо поправил Эмиль.
Потом господин Кестнер усадил Эмиля, Густава и Профессора в машину и повез их прежде всего в кондитерскую. Дорогой Густав вдруг как гуднет своим клаксоном. Ребята рассмеялись, увидев, что господин Кестнер испугался. В кондитерской они все очень веселились. Уплетали вишневый пирог со взбитыми сливками и болтали о чем попало: о военном совете, который они держали на площади Никельсбург, о том, как они гнались за такси, о ночи в гостинице, о Густаве в роли посыльного, о скандале в банке. И господин Кестнер сказал в конце разговора:
– Вы все трое действительно отличные ребята!
Они очень возгордились от этой похвалы и даже съели еще по кусочку вишневого пирога.
Потом Густав и Профессор побежали к остановке автобуса, а Эмиль, пообещав позвонить после обеда Вторнику, поехал вместе с господином Кестнером в редакцию.
Здание, где делают газету, оказалось огромным. Почти таким же, как Управление полиции на Александерплатц. А в коридорах был такой шум и сутолока, словно там проводили состязания по бегу с препятствиями.
Они вошли в комнату, в которой за столом работала красивая белокурая девушка. И господин Кестнер принялся ходить взад-вперед по комнате и диктовать этой девушке все то, что ему рассказал Эмиль, а она быстро-быстро стучала на машинке. Иногда он останавливался и спрашивал Эмиля:
– Все верно?
И диктовал дальше только после того, как Эмиль кивал головой.
Потом господин Кестнер снова позвонил комиссару полиции.
– Что вы говорите?
– изумился он.
– Просто невероятно!.. Ему пока не рассказывать?.. Ну да?.. И это тоже он?.. Я так рад!.. Огромное вам спасибо... Вот будет сенсация!..
Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел его впервые, и сказал:
– Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.
– Да что вы!
– с удивлением пробормотал Эмиль, и покорно пошел за господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился в светлой комнате.
Там он причесался, и его сфотографировали.
Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и грохот же там стоял: казалось, что стучат сразу на тысяче пишущих машинок!
– отдал какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка, и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный
Потом они на лифте спустились на первый этаж; и вышли на улицу. Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля, дал шоферу деньги, хотя мальчик и запротестовал, и сказал:
– Отвезите, пожалуйста, моего юного друга на Шуманштрассе, дом пятнадцать.
Они крепко пожали друг другу руки, и господин Кестнер сказал на прощание:
– Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она, видно, очень милая женщина.
– Еще бы!
– воскликнул Эмиль.
– Да, и последнее!
– крикнул вдогонку господин Кестнер, когда машина уже тронулась.
– Обязательно прочти сегодняшний вечерний выпуск нашей газеты. Ты будешь удивлен!
Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин Кестнер ему тоже помахал.
Потом машина скрылась за углом.
Глава шестнадцатая
КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ
Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:
– Мы, наверно, скоро приедем?
– Так точно.
– Извините, пожалуйста, но я забыл, мне вначале надо попасть, на Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и чемодан. Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?
– Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай, если не хватит тех, которые я уже получил?
– Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.
– Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.
Они проехали через Бранденбургские ворота, потом мимо зеленого тенистого Тиргартена и Ноллендорфской площади. Теперь, когда все хорошо кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же он на всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.
Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль поблагодарил девушку за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:
– Ну, а теперь к бабушке!
Они развернулись, проделали весь этот длинный путь в обратном направлении, пересекли реку Шпрее и покатили по узким старым улочкам с серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему все время что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья, то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.
Шофер затормозил. Машина остановилась у дома пятнадцать на Шуманштрассе.
– Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез из такси. Сколько я вам должен добавить?
– Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.
– Что вы!
– воскликнул Эмиль.
– Купите себе на них несколько сигар.
– Спасибо, малыш, я не курю, а жую табак, - сказал шофер и поехал дальше.
Эмиль поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой была табличка "Хаймбольд". До него донеслись громкие возгласы, потом дверь распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за волосы в квартиру и закричала: