Эмиль и сыщики
Шрифт:
– Не знаю. Дома у нас о деньгах не говорят.
– Думаю, если дома не говорят о деньгах, значит, их столько, что не надо считать.
Профессор на минуту задумался, потом сказал:
– Возможно.
– Вот видишь. А мы с мамой часто говорим о деньгах. У нас их мало. Маме приходится все время подрабатывать, и все равно она не может свести концы с концами. Но когда мы идем всем классом на экскурсию, мама мне всегда дает не меньше денег, чем дают другим ребятам. А иногда даже больше.
– Как же она может?
– Не знаю, но она это делает. И я всегда приношу половину назад.
– Она хочет, чтобы ты принес назад деньги?
–
– Понятно, - сказал Профессор.
– Значит, вот как у вас обстоит дело.
– Да. Именно так. И даже когда она мне разрешает пойти с Претшом за город - он живет в нашем доме на первом этаже - и гулять до девяти часов вечера, я возвращаюсь к семи. Потому что не хочу, чтобы она одна ужинала на кухне. А мама даже настаивает, чтобы я гулял со всеми допоздна. И знаешь, я как-то попробовал остаться подольше. Но оказалось, что удовольствие мне уже не доставляет удовольствия. И я вижу, что она все же рада, когда я рано прихожу домой.
– Нет, - сказал Профессор, - у нас все совсем по-другому. Если я когда-нибудь приду домой вовремя, то наперед могу держать пари, что папы с мамой нет - они в гостях или в театре. Мы тоже недурно друг к другу относимся. Это точно. Но почти никогда не проводим время вместе.
– А для нас это единственное удовольствие, которое нам по карману! Но я вовсе не маменькин сынок. А если кто так думает, то я живо докажу обратное своими кулаками. Понять это, кажется, немудрено.
– Я уже понял.
Мальчики постояли еще немного молча у ворот. Ночь спустилась на город. Мерцали звезды. Месяц косил одним глазом над железнодорожным полотном.
Профессор откашлялся и спросил, не глядя на товарища:
– Вы, наверно, очень другу друга любите?
– Очень, - ответил Эмиль.
Глава двенадцатая
МАЛЬЧИШКА-ЛИФТпР В ЗЕЛпНОЙ ЛИВРЕЕ
Около десяти вечера во двор кинотеатра вступило подразделение резервного отряда, чтобы доставить провиант (бутербродов было столько, что ими можно было бы накормить голодающие народы) и получить новые распоряжения. Профессор был возмущен их появлением и заявил, что им здесь нечего делать: их задача - дежурить на Никельсбургской площади и ждать связного Трауготта.
– Не будь таким вредным, - сказал Петцольд.
– Мы просто умираем от любопытства: мы ведь не знаем, что здесь у вас происходит.
– Мы вообще думали, с вами случилась беда, потому что Трауготт к нам ни разу не прибегал, - добавил Герольд извиняющимся тоном.
– Сколько народу осталось на площади?
– спросил Эмиль.
– Четверо или трое, - ответил Фридрих Первый.
– Возможно, только двое, - уточнил Герольд.
– Больше не расспрашивай, - завопил в бешенстве Профессор, - а то еще выяснится, что там вообще никого не осталось.
– Пожалуйста, не ори, - сказал Петцольд, - ты чего так раскомандовался?
– Я предлагаю немедленно прогнать Петцольда и запретить ему ловить с нами вора!
– крикнул Профессор и топнул ногой.
– Мне жаль, что вы ссоритесь из-за меня, - сказал Эмиль.
– Давайте решим этот спор, как в рейхстаге, - голосованием. Я предлагаю сделать Петцольду предупреждение. Нельзя, чтобы каждый делал все, что вздумается.
– Кончайте задаваться, гады! Я и так уйду, больно нужно мне с вами канителиться...
– заявил Петцольд, потом добавил еще какое-то неприличное слово и убежал.
– Это он нас подбил сбегать сюда, а то мы бы ни с места, - рассказывал Герольд.
– А Церлетт остался дежурить там,
– Не говорите больше о Петцольде! Ни слова о нем!
– приказал Профессор и тут же успокоился: он прекрасно владел собой.
– С этим вопросом все!
– А нам что делать?
– спросил Фридрих Первый.
– Пожалуй, уж подождите, пока Густав вернется из гостиницы и доложит ситуацию, - предложил Эмиль.
– Хорошо, - согласился Профессор.
– А кто это там идет? Кажется, мальчишка-лифтер.
– Да, он, - подтвердил Эмиль.
В воротах стоял мальчик в зеленой ливрее и точно таком же кепи, надетом набекрень. Он кивнул ребятам и медленно двинулся к ним.
– Какая мировецкая униформа, черт побери!
– не без зависти воскликнул Герольд.
– Тебя к нам послал наш шпион Густав?
– крикнул ему Профессор.
Лифтер был уже совсем близко, он кивнул и сказал:
– Да.
– Ну так валяй говори, что там?!
– не выдержав, крикнул Эмиль.
И тут вдруг загудел клаксон! И зеленый лифтер запрыгал как сумасшедший по двору и захохотал.
– Эмиль, старик, - завопил он, - ты идиот! Потому что это был не лифтер, а Густав собственной персоной.
– Эй, ты, зеленявка, - в шутку подразнил его Эмиль.
И все захохотали так громко, что кто-то распахнул окно и закричал: "Не мешайте спать!"
– Здорово!
– восхитился Профессор.
– Но прошу вас потише, господа. Густав, сядь-ка и валяй дуй все по порядку.
– Ребята, прямо кино! Со смеху умрешь. Послушайте только! Я прокрался в гостиницу, увидел лифтера и подманил его пальцем. Он тут же подошел ко мне. Ну, и я ему выложил все, от начала до конца. Про Эмиля. И про вас. И про вора. И что он живет у них в гостинице. И что нельзя терять его из виду, чтобы мы смогли завтра вернуть Эмилю эти деньги. "Что ж, отлично, - сказал мне лифтер.
– У меня здесь есть еще одна ливрея: ты ее наденешь и будешь вторым лифтером". "А что скажет на это портье: он ведь не может меня не заметить?" - спросил я. "Он ничего не скажет, он разрешит, - сказал мальчик, - потому что портье - мой отец". Что уж он там наговорил своему предку, не знаю. Но так или иначе, я получил вот эту ливрею, и мне разрешено провести ночь в дежурке, которая, на счастье, оказалась пустой, и мне даже можно прихватить с собой еще кого-нибудь. Ну, что вы на все это скажете?
– В каком номере живет вор?
– спросил Профессор.
– Тебя ничем не удивишь!
– обиженно проворчал Густав.
– Работать мне, естественно, не надо. Велели только не путаться под ногами. Лифтер сказал мне, что вор живет, кажется, в номере шестьдесят один, но уверен он не был. Я тут же рванул на третий этаж;. Крадусь, как шпион, - никто не заметит. То из-за угла выгляну, то за перилами спрячусь. Наверно, с полчаса так сидел, вдруг дверь шестьдесят первого номера как раскроется! Как он выйдет! И точно. Наш вор! Ему надо было... ну, сами догадываетесь, куда... Я его там, в кафе, как следует разглядел. Маленькие черные усики, ушки такие тонкие, насквозь просвечивают, и рожа кирпича просит. Когда он вернулся... ну, сами знаете, откуда... я к нему раз... "Вы чего-нибудь ищете?
– спрашиваю. Может, вам чего-нибудь нужно?" - "Ничего мне на надо, - говорит.
– Хотя постой! Скажи портье, чтобы меня разбудили завтра ровно в восемь. Номер шестьдесят один. Смотри, не забудь!" - "Не забуду, будьте уверены, - говорю.
– Ровно в восемь у вас зазвонит телефон". И наш вор спокойно потопал к себе в номер.