Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы
Шрифт:
Толпа. Об этом молчать надо, а он кричит!
— Каждый отвечает за свой нож!
— Тише!
Эно. Неприятель поджигает церкви, банки, общественные здания. Нам остаются Капитолий и Дворец Правительства. Уничтожим их. Ночью, небольшими отрядами, мы спустимся в Оппидомань.
Несколько голосов. Это невозможно. Авентин окружен.
Эно. Всегда возможно кого-нибудь подкупить.
Толпа. К чему убийства?
— Один начальник умрет, другой на его место найдется.
— Надо
Эно. Надо голову срубить, чтобы зверя погубить. Когда-то в Оппидомани, если товарищи замышляли что-нибудь, никто не останавливался на полумерах… Восхищались теми, кто уничтожал и людей, и всю их собственность. Банки и театры взлетали на воздух, и прекрасные убийцы старых идей умирали бесстрашные, бесстрастные — безумцы в глазах суда, герои в глазах народа. То были времена простодушных жертв, трагических решений, быстрых исполнений. Презрение к жизни было всеобщим.
А ныне все вяло и дрябло: энергия превратилась в растянувшуюся тетиву. Чего-то ждут, рассуждают, виляют, рассчитывают — и вы боитесь побежденной Оппидомани, меж тем как во времена ее величия вы наступали на нее.
Толпа. Мы любим Оппидомань с тех пор, как ее осаждают.
— Там еще находятся наши жены и дети.
— Наша стачка ни к чему не приведет.
— Вернемся в Оппидомань!
Эно. Желая чего-нибудь, надо желать, несмотря ни на что. Настало время отчаянных действий. Что нам рыдания и горе матерей, если нашими страданиями будет завоевана новая жизнь!
Кое-кто из толпы (указывая на Эно). У него нет детей!
Эно. Я бы принес их в жертву будущему.
Голоса. Это слова! Чуть дошло бы до дела, повернул бы на попятный.
Эно. Я дал вам доказательства во время восстания.
Голоса. Когда народ убивали, вы прятались.
Эно. Будь у меня тысяча рук, я действовал бы один и презирал вас…
Волнение, свистки. Эно стаскивают с трибуны.
Группа в толпе. Еще один негодяй перестанет над нами издеваться.
— Он слишком низок и труслив.
Другая группа. Мы возненавидели друг друга с тех пор, как ближе познакомились.
— Мы не умеем хотеть с тех пор, как захотели всего.
— Нас губит бездействие.
— Вернемся в Оппидомань!
Шум утихает. На трибуну всходит Ле Бре.
Ле Бре. Эно договорился до глупостей. Он обвинил нас в отсутствии смелости. Но не является ли доказательством героизма одно наше присутствие на этой горе? С минуты на минуту нас могут атаковать и перебить.
Эно. Берегитесь — вы их напугаете!
Ле Бре (смотрит на Эно, пожимает плечами и продолжает). Не следует обращать друг на друга ненависть, которая всецело должна обрушиться на Оппидомань. Всего лишь неделю живем мы вместе, а распри, зависть и злоба,
Толпа (возгласы со всех сторон). Эреньен во всем разберется. Он успокоит нашу тревогу.
— Он знает, что надо делать.
— Он вдохнет в нас мужество. Протестующий. Опять призывают его же? Другой. Мы отдаемся, как женщины.
Ле Бре. Такими речами вы смущаете народ.
Протестующий. Мы открываем ему глаза; мы предостерегаем его против него же.
Ле Бре. Толпа боготворит Эреньена. Она верит в его энтузиазм.
Протестующий. Эреньен не бог. Почему в вечер стачки он покинул Оппидомань?
Ле Бре. Его отец умирал.
Протестующий. Его уход был скрытым бегством. Эреньен купил вас, оттого вы и защищаете его.
Ле Бре. Купи он меня — вы давно были бы куплены мной. У вас низменная душа, и души возвышенные вам непонятны.
Крики одобрения.
Кто-то из толпы. Надо дождаться Эреньена.
Молодой человек. Я буду следовать за ним по пятам — и смерть ему, если он нас обманет.
Ле Бре. Я отвечаю за него, как ты за себя. Эреньен необходим нам. Мы уверены в нем. Посмотрите туда.
У входа на кладбище движение.
Он приближается. Только его сила может объединить и спасти нас.
Люди влезают на кладбищенскую стену. Продолжительные приветствия.
Эреньен быстро всходит на одну из могил и начинает говорить. Перед ним стоит Эно и настороженно на него смотрит.
Эреньен. Наконец я с вами! И вы и я — мы живем неполной жизнью в разлуке. В деревне, где умирал мой отец, я узнал о вашем уходе на эту гору. Я думал о временах Рима, о гордости, решимости, о мужестве, о красоте великих народов. Что бы ни случилось, этот потрясающе смелый поступок возвысит вас в глазах всего мира. Вы показали свою дружную решимость, вы проявили храбрость, не знающую сомнений. Те, кто вам, солдаты, урезал жалованье и вам, граждане, отказал в правосудии, из боязни, как бы вы не стали требовать того и другого, — эти люди потерпели поражение. Значит, средство, к которому вы прибегли, было превосходно. Но годится ли оно в дальнейшем? Вооруженное нападение на Оппидомань было бы несчастьем. Пока вы избежали его. И прочность вашего союза достойна восхищения. Я утверждаю всенародно, что ваша совместная жизнь протекала дружно лишь благодаря твердому желанию и доброй воле, объединявшей вас. Вы поняли, что будущее зависит от вашего поведения. Это хорошо!