Эмиссар: Каменные джунгли

Мертвый аккаунт

Одна за другой в голову лезут неприятные мысли. Всё это время у Аринэль был запасной вариант. Я из кожи вон лез, пытаясь доказать, что я достоин быть её эмиссаром, а что сделал этот выродок? Вся его заслуга в том, что он принял смерть от моего клинка. Почему же госпожа вернула к жизни именно его, а не кого-то другого? Эта и другие неприятные мысли сильно отвлекают, из-за чего, поддавшись эмоциям, делаю резкий выпад, пытаясь вновь перерезать этому выродку горлу, но шустрый противник без труда уклоняется от атаки, полоснув меня по левой ноге. Проклятье! Он меня уже дважды порезал, в то время как я его ещё ни разу не задел. Отбросив неприятные мысли и эмоции, концентрируюсь на бое, впервые за долгое время встретив равного мне по силам фехтовальщика.

Наш бой напоминает долгий

изнурительный танец. Сталь бьётся о сталь, и эти звуки всё никак не смолкают. Складывается ощущение, будто я сражаюсь с собственной тенью. Я не могу никак этого выродка достать, но и ему это тоже не под силу. Остаётся только гадать, сколько времени мой противник провёл в долине полуночи, но учеником он явно был способным, и к этому бою подготовился хорошо. В отличие от меня, мой противник пока ещё ни одной ошибки не совершил. У него даже дыхалка не сбилась, в то время как у меня вдруг начинает всё плясать перед глазами, словно у запойного пьяницы, кружится голова и понемногу отнимаются ноги. Левая нога в начале боя легонько саднила, а сейчас её как будто прижгли огнём. Яд! Этот выродок перед боем чем-то смазал свои гладиусы! Не знаю, чем противник меня отравил, но чувствую, что моё время на исходе.

С этой мыслью перехожу в контратаку, слегка потеснив противника, и вынудив его начать пятиться назад. В какой-то момент мне даже удаётся выбить один гладиус из его рук, что придаёт мне уверенности. Вот только нога уже совсем полыхает. Стиснув зубы, стараюсь не обращать внимания на боль. Из-за того, что в глазах всё двоится, в какой-то момент перестаю различать, какой из двух парней с гладиусом настоящий. Понимание приходит в тот момент, когда острый клинок вонзается мне в живот. Вздрагиваю, понимая, что проиграл, но всё ещё продолжаю размахивать саблями перед собой, надеясь достать противника. Однако он резко извлекает гладиус из моего живота, делает нырок, так что моё оружие проносится над самой его головой, быстро меня оббегает и наносит удар в спину, пронзая меня насквозь.

Выронив оружие, как завороженный наблюдаю за окровавленным клинком, торчащим из моей груди. Провернув гладиус в сторону, убийца резко его выдёргивает. Сдавленно покашливая, чувствую, как по губам течёт кровь. Зажимая ладонью дырку в груди, падаю на колени. Такое ощущение, будто сама смерть коснулась меня своей костлявой рукой, и от этого прикосновения по всему телу пробежал холод.

«Эмиссар может быть только один. И теперь это не ты», — раздаётся в моей голове голос Аринэль.

В нём нет грусти, триумфа или злорадства. Лишь капелька сожаления. Предсмертное предсказание некроманта сбылось. Я разочаровал свою госпожу, и моё время подошло к концу. У меня была возможность всё исправить, но этот враг оказался мне не по зубам. Я сам во всём виноват. С этой мыслью падаю на траву. Глядя в сторону, вижу, как убийца обходит меня, наклоняется и подбирает второй гладиус. Холод приближающейся смерти пробирает до костей, дышать становится тяжело и больно, веки тяжелеют. Бросив Лару в Бельфаре, я вернулся в Шезарский лес, веря, что у меня другой путь. И теперь этот путь подошёл к концу.

— Я люблю тебе, Аринэль, — тихо бормочу напоследок дрожащими губами, прежде чем свет перед моими глазами навсегда меркнет.

Арт: Рен

37

Благодаря высокой скорости и знанию пилотом местности, конвертоплан сумел довольно быстро добраться до Сайнта. Однако вместо хорошо охраняемой цитадели Квентин, Дэйн и Нил обнаружили лишь один большой кратер. Всех троих в разной степени увиденное повергло в шок. Никто к такому был не готов. Пилота уничтожение Сайнта скорее порадовало. Хоть подлетать в упор к цитадели Квентин изначально и не планировал, он опасался, что такую здоровую махину могут заметить и открыть по ней огонь. Конвертоплан мог похвастаться неплохой бронёй, но одно точное попадание из гранатомёта по несущему винту гарантирует крушение. Теперь

об этом можно было даже не беспокоиться.

Дэйн, в отличие от Квентина, при виде кратера впал в ступор. Он не сумел помочь своей госпоже, потратив слишком много времени на всякую ерунду. Его создательница мертва, да и ему, скорее всего, тоже осталось недолго. Магия богини, даровавшая ему жизнь, в любой момент рассеется, и он снова обратится в глиняную фигуру размером в человеческий рост. От депрессивных мыслей эмиссара отвлекло пришедшее видение, в котором он увидел всё то же самое, что и Барбара: до боли знакомую заброшенную церковь и чёрный рунный обелиск. Смысл увиденного был прост и предельно понятен. Это необычное путешествие должно было закончиться в том же самом месте, где и началось.

— Как называется твой родной город? — обратился эмиссар к Нилу.

— Понятия не имею, как он назывался до катастрофы. Я его всегда называл Большой Помойкой, — ответил мальчик.

— Ладно, пусть будет Большая Помойка. Нам надо туда вернуться.

— Зачем? Думаешь, твоя девчонка сейчас там?

— Не думаю. Я это знаю.

Почему Дэйн в этом так уверен, Нил спрашивать не стал, поверив эмиссару на слово. Объяснять Квентину, где находится и как выглядит «Большая Помойка», не пришлось. Пилот сразу понял, о каком месте идёт речь. К словам о том, что как только он их туда доставит, то после этого может сваливать куда захочет, Квентин отнёсся скептически. Верить незнакомцам на слово он не привык. Как только конвертоплан добрался до города, Дэйн указал пилоту на первую попавшуюся высотку, приказав Квентину там приземлиться. Сам полёт был недолгим, но кое-какие вопросы в ходе него эмиссар себе задал, и даже сам попробовал на них ответить. Вот только сами ответы Дэйну не понравились, поскольку переворачивали всё с ног на голову, подводя эмиссара к мысли, что всё, во что он верил, может оказаться ложью. И это иномирца не то чтобы пугало, но почву из-под ног выбивало. Однако внешне он оставался сосредоточен и невозмутим.

Сразу же после посадки на крыше, Дэйн сначала пропустил вперёд Нила, затем вышел сам, сказав Квентину, что он свободен. Подойдя к краю, мальчик и эмиссар посмотрели вниз. Пилот же поспешил взлететь, опасаясь, что вернувшиеся пассажиры могут передумать.

— Ну и куда дальше? — полюбопытствовал Нил, осматривая улицы.

— Неподалёку от того места, где мы встретились, находится церковь.

— Знаю я это место.

— Хорошо, что знаешь. Нам надо туда.

Нил повернулся к Дэйну лицом.

— Она сейчас там? — уточнил мальчик.

— Да, — уверенно ответил эмиссар.

— И вы сможете вернуться обратно в свой мир?

— Скорее всего.

Мальчик улыбнулся.

— Ну так чего мы ждём? Пошли.

Дэйн лишь молча кивнул. Эмиссар видел, как сильно воодушевили мальчика его слова. Однако сам был настроен не столь оптимистично. Мысли, пришедшие в его голову во время полёта, не давали иномирцу покоя, однако делиться ими с Нилом Дэйн не спешил. Не потому что перестал доверять своему юному спутнику. Просто это касалось только эмиссара и его госпожи. Мальчику во всё это лезть не следовало.

— Идём, — только и сказал Дэйн, отходя от края крыши.

* * *

Уже в городе внедорожник снова заглох. И в этот раз дело было не в движке или какой-то другой поломке. Просто в машине закончился бензин. Поэтому дальше Барбаре пришлось пойти пешком. По пути к церкви девушка всерьёз раздумывала над тем, чтобы махнуть на всё рукой и вернуться к оставшимся на свободе «Стальным крысам». О том, что в подземке побывали «жестянки», и после их визита депо опустело, ей никто рассказать не удосужился. Даже не зная всех этих подробностей, от мысли вернуться в банду Барбара отказалась. Нечего ей было больше там делать. Неподалёку от церкви девушка наткнулась на парочку трогов, доедающих какого-то мёртвого бедолагу. На Барбару уродцы взглянули лишь мельком, после чего вернулись к трапезе. Рядом с окровавленными ошмётками девушка заметила пистолет покойника. Поборов брезгливость, Барбара подошла ближе, наклонилась, подобрала пушку и убрала её за пояс.