Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен
Шрифт:
Милен села на кровати. «Сейчас она даст мне пощечину», — подумала Жад. Но мать обняла ее за талию и прижалась к ней.
— Моя маленькая девочка стала большой, — тихо сказала она. — А ты уверена, что поступаешь правильно?
— Я уверена. Я хочу многому у него научиться.
— Я понимаю.
— И он даст мне деньги для тебя.
— Деньги — не главное, Жад. Есть еще бриллианты тети Берты. Они настолько крупные, что выглядят вульгарно.
Жад и Милен немного посидели, прижавшись друг к другу.
— Я буду скучать по тебе, —
— Удивляет. Я думала, ты будешь очень сердиться.
— Я много думала этой ночью. До сих пор твое тело было для тебя рабочим инструментом. Ты дисциплинировала его танцем, а теперь ты будешь использовать его, чтобы заработать на жизнь. Это хорошо, но этого недостаточно. Следует также научиться получать удовольствие, как это делаю я. Я наслаждалась, Жад, и, надеюсь, это продлится еще не один год… Теперь твоя очередь. Может быть, я пыталась придержать твою зрелость, чтобы сохранить свою молодость, кто знает. Тем не менее, похоже, мой возраст теперь уже стал и не так важен. А ты должна стать женщиной…
— Я уже женщина.
— Нет, Жад. Но ты скоро ею станешь.
2
Со спортивной сумкой через плечо, в брюках и свитере, с волосами, упрятанными под красный берет, Жад бросилась к Ролану, ждавшему ее у стойки регистрации первого класса. В руках он держал посадочные талоны.
Он взял сумку девушки и прижал ее к себе.
— Никогда не прячь свои волосы, — прошептал он.
Жад сняла берет, обнажая длинную каштановую косу, и бросила его в мусорное ведро.
— Это заслуживает награды, — сказал Ролан и кончиком языка тихонько прикоснулся к ее уху. — Сумку регистрировать не нужно. Но я хочу видеть, что ты взяла с собой. Покажи мне все.
Он провел ее в салон первого класса, расположился в углу и заставил распаковать вещи. Ролан внимательно смотрел содержимое сумки — шорты, брюки, футболки. Он многозначительно поморщился.
— Ты хочешь взять именно эту одежду?
— Это то, что у меня есть, — ответила Жад.
— К счастью, я все предусмотрел.
И он протянул ей кожаный дорожный чемодан.
— Открывай. Все, что там лежит, — твое. А еще один чемодан уже отправлен в багаж.
Жад с любопытством расстегнула латунную застежку. В верхней части чемодана она нашла бюстгальтер и трусики из бежевого шелка.
— Я никогда не носила нижнее белье, — запротестовала она.
— Но, снимая его и обнажая свое тело, ты доставляешь удовольствие тому, кто на тебя смотрит. Попробуй, нужно попробовать все. Давай, одевайся.
Жад побежала в туалет. У раковины перед зеркалом стояла стюардесса и наносила макияж. Она презрительным взглядом окинула почти мальчишескую фигурку, проскользнувшую в одну из кабинок.
Дверь не доходила до пола, оставляя зазор сантиметров в тридцать. Жад заперла ее и разделась. Она улыбнулась и
Потом Жад вытащила плотное зеленое платье из хлопка с вырезом на спине, доходившем практически до ягодиц, а также пару туфель из тонкой кожи на высоких каблуках.
Когда она вышла из кабинки и бросила джинсы и свитер в мусорный бак, стюардесса была поражена. Жад увидела себя в зеркале и поняла, с чем связано это удивление. Ее тело, скрытое до того под неприглядной одеждой, теперь было подчеркнуто, удачно выставлено на всеобщее обозрение. Ее бедра приобрели соблазнительную округлость, обозначилась грудь, пышная и дерзкая, а ноги стали еще более стройными. Жад стянула с волос резинку и тряхнула волосами.
— Такое вот превращение гадкого утенка, — смеясь, сказала она стюардессе, а потом вышла, гордо подняв голову.
Она направилась в салон первого класса. Ролан при ее приближении поднялся, и Жад заметила в его глазах желание. Она прижалась к нему — ласковая и торжествующая.
— Почувствуй, как я тебя хочу, — прошептал ей Ролан, положив ее руку на ширинку своих брюк.
Когда она села рядом с ним, ее платье задралось, неприлично обнажив ноги. Ролан погладил ее бедро, почти достигнув трусиков. Жад бросило в жар. Она незаметно раздвинула ноги, чтобы Ролану было удобнее ее ласкать.
— Вот так я люблю тебя, — пробормотал Ролан. — Если ты хочешь, чтобы я был счастлив, всегда откликайся на мои предложения. Ласки — это подарки. Ты ведь хочешь их получать?
Жад кивнула, хотя ей было немного не по себе. Тем не менее она решила поддразнить Ролана:
— Вы что, филантроп?
Даже после их близости Жад не решалась называть любовника на ты. Ролан тихо усмехнулся, обнажив ровные зубы, «зубы, словно созданные, чтобы нежно покусывать», — подумала Жад.
— А ты колючка… Ты же прекрасно знаешь, какое удовольствие мне доставляет видеть тебя красивой и желанной. Все ли мужчины смотрели на тебя, когда ты шла по салону? Я хочу, чтобы каждый из них хотел тебя. Вот этот, например…
Он указал пальцем на дородного бизнесмена, читавшего «Уолл-стрит-джорнел» в нескольких шагах от них. Жад встала и, слегка покачивая бедрами, подошла к нему. Упругие ноги, выпуклые ягодицы — она нагнулась, чтобы взять журнал, лежавший на столике рядом с креслом мужчины. Изогнувшись и переминаясь с ноги на ногу, она медленно и равнодушно перебирала журналы. Мужчина был явно заинтересован ею, и Жад это знала. И вдруг, словно случайно, она уронила свою туфлю-лодочку под кресло этого господина. Жад посмотрела на него и сконфуженно попросила: