Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Наблюдаются также параллели с «Райскими яблоками» (1977).
В стихотворении вся советская действительность представлена в образе громадного лабиринта, а в песне — в виде рая, оказавшегося такой же громадной лагерной зоной. Оба эти образа синонимичны, поскольку означают несвободу. Интересно, что в разобранном выше «Чужом доме» лирический герой сравнивает страну с чумным бараком (образ чумы знаком нам по «Набату» и «Случаям», где советская история характеризуется как «подвал чумной», который нужно «вскрыть»), а в «Райских яблоках» он попадет в зону.
В лабиринте людей убивает Бык Минотавр, а в «Райских яблоках» — лагерные охранники: «Кто-то хотел парня убить, — / Видно, со зла. <.. > Бык Минотавр ждал в тишине / И убивал» = «Но сады сторожат, и убит я без промаха в лоб».
Лирический герой хочет вырваться из лабиринта и из рая, поскольку и там, и там нет света: «Трудно дышать, / Не отыскать / Воздух и свет» — «Свету нету в раю — ни еды, ни чифиру, ни явок» (АР-3-158), — и воздуха: «И духоту, и черноту / Жадно глотал» = «Я пока невредим, но и я нахлебался озоном». Кроме того, в обоих случаях царит пустота: «И долго руками одну пустоту / Парень хватал» = «Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел».
Лирический герой предчувствует свою гибель: «Я задохнусь / Здесь, в лабиринте» = «Не к мадонне прижат, подыхает в хоромах холоп», «Не мадонной прижат — так сдыхает в хоромах холоп» (АР-17-200).
Да и окружающие его люди тоже мучаются: «Крики и вопли — всё без вниманья» = «И измученный люд не издал ни единого стона — / Лишь на корточки вдруг с занемевших колен пересел». Формально ситуация в этих двух цитатах противоположна, поскольку в первом случае люди кричат от страха и безысходности, а во втором — терпят страдания молча. Но по сути ситуация идентична.
И лирическому герою не хочется иметь дело с обитателями лабиринта и лагерного рая: «Я не желаю в эту компанью» /3; 156/ = «Мне сдается, что здесь обитать никакого резона» /5; 509/.
В стихотворении любимая женщина вызволяет героя из лабиринта (то есть из того же лагерного рая), поэтому в «Райских яблоках» он вернется к ней с «пазухой яблок»: «Кто меня ждет — / Знаю, придет, / Выведет прочь!» = «И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых. <…> Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала».
Теперь сопоставим «В лабиринте» с песней «Спасите наши души» (1967), где также описывается безнадежная ситуация: «Вот вышли наверх мы. Но выхода нет!» = «Наверняка / Из тупика / Выхода нет!». А другой вариант последней цитаты: «Словно в час пик, / Всюду тупик — / Выхода нет! <…> Я тороплюсь. / В горло вцеплюсь — / Вырву ответ!», — повторяет слова лирического героя из черновиков «Горной лирической» (1969): «И если вдруг сорвется крик — / Простить прошу, / Ведь для меня теперь час пик, /
Если в песне «Спасите наши души» сказано: «Там прямо по ходу / Мешает проходу / Рогатая смерть!».
– то в стихотворении «Бык Минотавр ждал в тишине / И убивал»: причем черновой вариант: «Бык Минотавр ждал в глубине» /3; 154/, - опять же соотносится с морской пучиной в песне, где герои задыхаются: «Мы бредим от удушья» А в стихотворении — «трудно дышать, / Не отыскать / Воздух и свет».
В обоих случаях люди взывает о помощи: «.Локаторы взвоют / О нашей беде» = «Крики и вопли — всё без вниманья»; «Спасите наши души, / Спешите к нам! / Услышьте нас на суше» = «Кто меня ждет — / Знаю, придет, / Выведет прочь!»; и мечтают либо увидеть свет (в стихотворении), либо погибнуть, но тоже при свете (в песне): «Всё! Мы уходим к свету и ветру…» ~ «А гибнуть во цвете — / Уж лучше при свете!».
Различие, однако, состоит в том, что песня заканчивается окончательным погружением героев под воду (то есть их гибелью), а в стихотворении к лирическому герою приходит спасительница, и он обретает свободу.
В августе 1968 года пишется знаменитая «Охота на волков», где лирический герой и его собратья окружены красными флажками, а в стихотворении люди застряли в лабиринте, и убивают их, соответственно, стрелки и Бык Минотавр: «На снегу кувыркаются волки» = «Здесь, в лабиринте, / Мечутся люди». Поэтому и ведут себя эти люди так же, как лирический герой в «Охоте на волков»: «Бьюсь из сил, изо всех сухожилий» /2; 422/ = «Сколько их бьется, / Людей одиноких…».
В обоих случаях герой говорит об отсутствии выхода: «Значит, выхода нет, я готов!» /2; 422/ = «Хаос, возня… / И у меня — / Выхода нет\» (интересно, что в черновиках стихотворения он сравнивает положение людей… с волками: «Каждый — как волк: / Ни у кого / Выхода нет»; АР-2-32). Однако, несмотря на это, в песне он вырывается за флажки, а в стихотворении выходит из лабиринта.
Существуют также буквальные сходства между «В лабиринте» и «Напролет целый год — гололед…» (1966): «Будто нет ни весны, ни лета. / Чем-то скользким одета планета» = «Кончилось лето — / Зима на подходе, / Люди одеты / Не по погоде» (а зима на подходе упоминалась и в песне «Я уехал в «Магадан», 1968: «Теперь подходит дело к холодам»; и в обоих случаях поэт «ругается»: «Я взял да как уехал в Магадан, / К черту!» = «Миф этот в детстве каждый прочел, / Черт побери!»).
Если в раннем стихотворении вся Земля покрыта гололедом: «Чем-то скользким одета планета», «Круглый год на земле гололед» /1; 243/, то в позднем весь город представляет собой один сплошной лабиринт («В городе этом — сплошь лабиринты»). Очевидно, что образы всеобщего обледенения и громадного лабиринта метафорически отражают атмосферу советской действительности, и поэтому люди ведут себя одинаково: «Сколько их бьется, / Людей одиноких, / Словно в колодцах / Улиц глубоких!» = «Люди, падая, бьются об лед».