Эндшпиль Маккабрея
Шрифт:
Так и эдак, подобно многоумному Одиссею во множестве подобных ситуаций, напрягал я свой быстрый разум. Ключ от чемодана, плод честных трудов Джока, был благословен вдвойне: он снабдил меня чистым бельем, а Джока — приятным соседством «люгера», что само по себе — довольно крепкое партнерство. Мой дипломатический паспорт, возможно, выдержит освидетельствование в большинстве мелких аэропортов еще сутки, хотя едва ли дольше. Нас двое, Крампф же к настоящему моменту — пока один. Я был довольно-таки уверен, что он подумывает, как бы меня аннулировать: владельцы небесно-травяных «бьюиков» — не друзья мне, отнюдь, а я слишком много знал о происхождении его новоунаследованной коллекции, равно как и прочих пустячков,
Мы ехали дальше — на юг и восток; остановились съесть жутчайший ланч в местечке под названием Форт-Стоктон, где я исподтишка приобрел карту и изучил ее, запершись в отделе использованного пива. Потом мы проехали еще немного — через реку Пекос, к Соноре. (Сейчас это просто географические названия, вся магия испарилась.) Перед самой Сонорой я сказал Крампфу:
— Мне жаль, дружище, но мы все-таки не сможем погостить у вас в эти выходные.
От руля он рук не отнял, но искоса воззрился на меня.
— То есть это как это?
— Видите ли, кое-что изменилось.
— Не понимаю — что могло измениться?
— Ну, вообще-то я только что получил телеграмму.
— Только что получили те...?
— Да, и она мне напомнила о следующем запланированном рандеву. Поэтому, быть может, вы окажетесь настолько ужасно любезны, что в Соноре свернете на север?
— Мистер Маккабрей, я знаю, что вы меня как-то разыгрываете, поэтому я не стану никуда сворачивать до самого Залива, хе хе. Учтите, — хмыкнул он, — если бы я не был уверен, что ваш пистолет остался в судебной лаборатории, у меня возникло бы искушение принять это всерьез, хе хе.
— Джок, покажи доктору Крампфу «люгер». — Джок показал, перегнувшись с заднего сиденья. Крампф тщательно его осмотрел; и если он понимал в «люгерах», то заметил маленький флажок «геладен», [199] торчащий над казенником. После чего поддал газу — разумно, поскольку никто не делает «гесникшусс» [200] приятелю, выжимающему семьдесят миль в час.
— Джок, точку левого плеча, пожалуйста. — Огромный кулак, подкованный латунью, опустился, будто паровой молот, и я перехватил руль, когда Крампфова рука отмерла.
199
Заряжено (нем.).
200
Выстрел в затылок (искаж. нем.).
Доктор сбросил скорость и остановился — нельзя вести машину как положено, если плачешь. Я быстро занял его место, и мы продолжили — у меня было ощущение, что медлить на Трассе 10 не стоит. Крампф сидел рядом, баюкал руку, ничего не говорил, смотрел сквозь слезы прямо перед собой. Верное подтверждение шкодных намерений, ибо честный человек будет многоречиво протестовать, верно?
Абилин располагается в ста пятидесяти милях к северу от Соноры; большую часть этих миль мы покрыли за следующие два часа, а Крампф по-прежнему сидел на месте и, судя по всему, ничего не боялся. Его вера в могущество сотни миллионов долларов оставалась неколебимой. После Сан-Анжело — я пел «Е lucevan lе stеllе», [201] когда мы проезжали: любители оперы поймут, почему, — я принялся озираться, чтобы засечь пригодное местечко, ибо сумерки спускались,
201
«Е lucevan le stelle» («Горели звезды...») — ария Марио Каварадосси из оперы итальянского композитора Джакомо Пуччини (1858-1924) «Тоска» (1899). Сант-Анджело — замок и папская тюрьма, где происходит часть действия оперы.
— Крампф, — сказал я. — Боюсь, вы желаете мне зла. А в настоящее время в мои планы не входит потакать Крампфам — а равно и кому-либо другому — в их жажде моей крови, поэтому замыслы ваши я должен пресечь в корне. Я понятно излагаю? Я предлагаю оставить вас здесь — надежно связанного, тепло одетого, но совершенно без денег. В аэропорту я напишу полиции, где вас искать, и приложу деньги, ибо я не воришка. Маловероятно, что вы умрете до того, как вас найдут. Вопросы есть?
Он ровно посмотрел на меня, очевидно, прикидывая, удастся ли выковырять пальцами мою печенку. Ничего не сказал, даже не сплюнул.
— Бумажник, — щелкнул пальцами я.
Он извлек тоненькую хрень из змеиной кожи и грубо швырнул к моим ногам. Я подобрал, я не гордый. Внутри содержались водительские права, несколько кредитных карт из тех, что получше, фотографии каких-то мерзопакостных детей и портрет Мэдисона. [202] Последний был, разумеется, на тысячедолларовой банкноте.
— А помельче нет? — спросил я. — Да, видимо, нет. Вам бы не хотелось их мусолить, вы же не знаете, где они побывали. Да и на щедрого клиента вы не похожи.
202
Джеймс Мэдисон (1751-1836) — четвертый президент США(1809-1817).
— Мистер Чарли, — подал голос Джок. — Богатые фраеры в этих краях обычные деньги в бумажниках не носят, они их держат в штанах, в таком зажиме из золотой монеты.
— Ты прав, Джок, ставлю тебе «отлично». Крампф, зажим для денег, пожалуйста.
Он нехотя потянулся к боковому карману брюк — слишком нехотя, — и я вдруг понял, что у него там еще; нацелил быстрый пинок ему в причинные, он шагнул назад, споткнулся и в падении выхватил пистолет «лилипут». Выстрела я не услышал, но левую руку мою, похоже, вырвало с корнем, и я, падая, успел заметить, как сапог Джока вошел в соприкосновение с головой Крампфа.
Должно быть, на несколько мгновений я отключился; боль была мучительной. Когда я пришел в себя, Джок промокал мне подмышку марлей из автомобильной аптечки: пулька прошла у меня под рукой, кошмарно изодрав ткани, но миновав подкрыльцовую артерию на несколько вполне безопасных миллиметров. Аптечка была очень хорошая; а когда мы остановили кровотечение и сносно все перевязали, можно было обратить внимание и на бездвижного доктора Крампфа.
— Свяжи его, Джок, пока он еще в отключке.
Долгая пауза.
— Э, мистер Чарли, э, вы не хотели бы на него взглянуть?
Я взглянул. Одна сторона Крампфовой головы на ощупь была как пакет «Картофельных Хрустиков Смита». Еще одно поколение Крампфов повлекло свою биту в Судейскую Будку Вечности выяснять отношения с Великим Рефери.
— Ну в самом деле, Джок, куда это годится? — рявкнул я. — Уже дважды за два дня. Если я сказал тебе один раз, повторять больше не буду: я не потерплю, что ты все время ходишь и кого-то убиваешь.
— Извиньте, мистер Чарли, — надулся он. — Но я ж не нарочно, ну? Я ж, в смысле, вам жизнь спасал, нет?