Энеолит СССР
Шрифт:
Один из лучших образцов парных культовых креслиц происходит с раннетрипольского поселения Тырпешти III (табл. LXV, 22). В большее креслице с массивным сиденьем, ограниченным спереди и по бокам небольшим валиком, переходящим в спинку с двумя выступами-рожками, вместо статуэтки, для ног которой предназначена ступенька, помещено «рогатое креслице» меньших размеров. Последнее, как и статуэтки, моделировано из двух слоев глины и, подобно им, имеет выступы на спинке, возможно, имитирующие плечи. Очевидно, обряд предусматривал использование как «рогатого креслица», так и статуэтки. Заметим, что в трипольских жилищах найдены обломки настоящих «рогатых кресел». Кроме того, известно, что вылепленные из глины рога, подобные «рожкам» малого креслица, трипольцы прикрепляли к печам. Парные культовые креслица обнаружены и при раскопках раннетрипольского поселения Путинешты (Маркевич В.И., 1973а, с. 63). Спинка большего из них моделирована в виде двух орнаментированных рогов, вырастающих из сиденья, спинка меньшего завершена расходящимися в стороны скругленными выступами и сужается посередине, подобно талии статуэтки. Помимо них, в Путинештах найдены статуэтки, которые могли сидеть в креслицах.
Весьма разнообразны и формы трипольских алтарей. Наиболее упрощенный вариант алтарного сооружения — прямоугольное глинобитное возвышение — представлен в упоминавшемся жилище-святилище поселения Сабатиновка II. Во Владимировке открыты алтари крестообразной формы (Пассек Т.С., 1949а). Более других интересны глиняные антропоморфные
Кроме того, в Трушешти I представлены глиняные антропоморфные алтари с мелкой или глубокой чашей вместо головы или с головой-цилиндром (Nitu A., 1967). Все они сломаны в области бедер; высота их достигает 35–45 см (табл. LXV, 2–4). Это, безусловно, женские фигуры, поскольку на их полом колоннообразном туловище слегка выделены живот, чресла, а в одном случае и груди.
Ритуальные возлияния совершались с помощью глиняных ковшей, которым придавались антропоморфные очертания. Любопытно, что при изготовлении таких ковшей трипольские мастера следовали той же схеме, что и при формовке антропоморфных моделей креслиц. Сиденью в данном случае соответствовала чаша ковша, а спинке — ручка, увенчанная схематично вылепленными головками человека (табл. LXV, 37), птицы (табл. LXV, 32) или рогами быка (табл. LXIV, 3). Чаще ручки ковшей завершались лепными женскими головками или женскими фигурками (табл. LXV, 33). Такова, например, ручка ковша с раннетрипольского поселения Карбуна, крепившаяся к краю емкости (табл. LIII, 7). Головка в виде ромба с отверстиями по углам и небольшими выступами-ушами переходит в длинную шею, украшенную поперечными полосами (видимо, ожерелье). В центре ручки сделано большое овальное отверстие, а у основания — два небольших отверстия и выступа. Последние аналогичны деталям на антропоморфной спинке культового креслица из с. Воротец (рис. 12, 12). Лучшим образцом рассматриваемых изделий следует считать уже упоминавшуюся фигурную ручку ковша со среднетрипольского поселения Фрумушика I, на которой росписью переданы волосы, глаза, рот, ритуальная окраска лица и «рогатые амулеты». На животе этой ручки-статуэтки нанесен ромбовидный знак (табл. LXIV, 10). Трипольские мастера не соблюдали определенных пропорций между емкостью чаши и размерами ручки ковша, в результате чего, возможно, в средний период для возлияний использовались уже не ковши, а глиняные ложки разной формы и величины (табл. LXVI, 15, 60). Как и ковши, ложки украшали спиралевидным узором в сочетании с символами женского и мужского божества плодородия.
Для совершаемых в честь богов возлияний, помимо ковшей и ложек, требовались также сосуды, из которых бралась жертвенная влага, и сосуды, в которые она выливалась, если сам алтарь не был приспособлен для этого. В наборе культовых вотивных предметов из с. Овчарово имеются две мисочки, на одной из которых красной краской по белому фону выполнено изображение свернувшейся в кольцо змеи. В трипольских жилищах среднего и позднего периодов миски находят довольно часто, а изображение змеи включено в орнамент многих из них. Не исключено, что часть этих мисок использовалась в ритуальных целях. С этой же целью употреблялись, видимо, и фигурные сосуды — антропоморфные (табл. LXV, 29, 30), зооморфные и в форме птицы (табл. LXV, 31). Отметим антропоморфный сосуд с среднетрипольского поселения Новые Русешты I1a, реконструированный В.И. Маркевичем (Маркевич В.И., 1970а). Он изображает две женские фигуры, стоящие спиной друг к другу и разделенные кругами, помещенными под руками-выступами. Расширяющаяся средняя часть сосуда имитирует их полные бедра, налепы обозначают груди и колени, ноги разделяет вертикальная полоса. В нижней части живота помещены символы в виде ромбов. Орнамент выполнен углубленными линиями и ямками и подкрашен красной охрой. Здесь, как и на многих других культовых предметах, мы наблюдаем канонизированное трипольским искусством соединение двух женских образов.
В ранний период развития культуры Триполье-Кукутени для жертвоприношений использовались круглые и прямоугольные жертвенные столики на ножках и миски на высоких подставках, в том числе антропоморфных, символизирующих хоровод людей с поднятыми над головами сосудами, наполненными жертвенной пищей. Жертвенные столики в виде плоской чаши с низким бортиком, стоящей на четырех ножках, известны уже на памятниках 1-й ступени раннего периода. Хорошей сохранностью отличаются и образцы таких изделий, происходящие со среднетрипольского поселения Березовское (Цыбесков В.П., 1971). На дне чаши одного из них помещено изображение свернувшейся в три кольца змеи, выполненное в технике углубленного орнамента. Эти столики скорее всего предназначались для приношений пищи, тогда как возлияния совершались с помощью моноклевидных и биноклевидных сосудов. На раннетрипольских поселениях, в том числе в Греновке, обнаружены сосуды на скульптурных антропоморфных подставках. Глубокая миска с углубленным змеевидным орнаментом опиралась на расширяющуюся книзу подставку в виде четырех антропоморфных фигур со слитыми в кольцо ногами, разделенных в верхней части отверстиями (табл. LXXI, 4). Крупный фрагмент сосуда на скульптурной антропоморфной подставке найден и на поселении среднего периода Фрумушика I (Matasa C., 1946). Подставка выполнена в виде шести стоящих кругом человеческих фигур, поддерживающих сосуд, и покрыта росписью (табл. LXV, 10).
Рассматриваемая категория изделий заключала определенный смысл, что не могло не сказаться в их орнаменте. При сопоставлении узоров на сосудах и подставках, происходящих с памятников разных периодов, становится очевидным, что как бы не менялся стиль их исполнения, в основе всегда оставалось изображение змеи. В ранний период художники изображали ее в виде широких, слегка изгибающихся лент, прочерченных по сырой глине, пространство между которыми заполнялось штрихами или ямками и окрашивалось красной охрой (табл. LV, 32, 36). В начале среднего периода тонкие змейки выполняли белой краской с черной обводкой на красном фоне (табл. LXXI, 1–3). Таким образом, и в этих культовых предметах отчетливо проявляется стремление трипольских художников соединить женские образы с образом змеи-охранительницы. Возможно, желание принести жертву женскому божеству плодородия нашло отражение в формах и орнаментах сосудов, помещаемых на скульптурные подставки. В частности, это выражено в пластических деталях (бугорки, налепы), имитирующих женскую грудь (табл. LXIII, 28, 29), и в женских символах, включенных в узоры. Вместе с тем на горле таких сосудов дважды повторяются символы в виде рогов быка или барана (табл. LXXI, 1).
Дальнейшее изменение формы и стиля орнаментации сосудов со скульптурными антропоморфными подставками привело к замене их моноклевидными (табл. LXV, 8) и биноклевидными (табл. LXV, 6) сосудами, широко употреблявшимися по всей трипольско-кукутенской территории уже в средний период. Во второй половине среднего периода полихромная роспись «биноклей» сменяется монохромной, они становятся ниже и массивнее. Шаровидная центральная их часть моделируется несколькими пластами глины подобно тому, как наращиваются бедра и животы женских фигурок. Это позволяет рассматривать биноклевидные сосуды как своеобразные антропоморфные скульптуры, две части которых символизируют двух людей с поднятыми над головой чашами. Фигуры людей разделяют отверстия в центре перемычки, что наблюдается и в антропоморфных подставках. «Монокль», видимо, также имитирует фигуру человека, держащего чашу над головой. На отдельных поселениях «бинокли» весьма многочисленны, многие из них связаны с жилищами-святилищами (Заец И.И., 1975, с. 15). Вероятно, их использовали в качестве ритуальных сосудов при исполнении каких-то массовых обрядов, в частности при совершении обряда «поения земли» (Рыбаков Б.А., 1965). На поселениях междуречья Верхнего Днестра и Прута наряду с биноклевидными сосудами обычной формы изготовлялись образцы с отчетливо выраженными деталями человеческого тела. В этом отношении примечательна коллекция поселения Шипенцы Б, в составе которой имеются «бинокли» с шаровидной, цилиндрической и вогнутой средней частью, с коническими и полусферическими чашами разной величины, с разнообразными перемычками (Kandyba O., 1937). Интересен экземпляр «бинокля», нижняя часть которого сформована в виде человеческих ступней. Создается впечатление, что два человека, взявшись за руки, что-то несут перед собой. Еще нагляднее это демонстрирует образец, обнаруженный на поселении Незвиско-Красная Гора, где между чашами-воронками помещен небольшой биконический сосуд, опирающийся на толстую перемычку, в свою очередь опирающуюся на «человеческие» ноги (табл. LXV, 7).
По мнению большинства исследователей, культовыми предметами являются и глиняные модели жилищ (Пассек Т.С., 1949а; Бибиков С.Н., 1953; Мовша Т.Г., 1964б; Рыбаков Б.А., 1981). Судя по моделям жилищ из Попудни и Сушковки (Пассек Т.С., 1949а, рис. 50, 68, 69), важнейшим сооружением трипольского дома была печь. В моделях, наиболее полно передающих интерьер жилого помещения, печь располагается справа от входа. Возле печи со стороны входа помещен антропоморфный идол, а напротив печи — длинная низкая лавка. В модели из Попудни (рис. 13, 5) на лавке изображены стоящая на коленях женщина, растирающая зерно на зернотерке, и миниатюрные сосуды. Между печью и местом, отведенным для помола зерна, возвышается крестообразный алтарь, на который из окна в задней стенке дома падает свет. Все это соответствует реальным деталям интерьера жилого помещения, зафиксированным при раскопках трипольских поселений.
Облик каждой модели в значительной мере определяется художественными способностями изготовлявшего их мастера. С другой стороны, орнамент моделей и техника его исполнения всецело подчинены стилю, принятому в определенный период. Так, модель из Коломийщины II (рис. 13, 4), воспроизводящая внешний вид дома, украшена углубленным узором, а модель из Владимировки (рис. 13, 5) расписана (Пассек Т.С., 1938б; 1949а, с. 75–78, рис. 32, 33; с. 99–100, рис. 54). Последняя модель — единственная в своем роде, поскольку дает представление как о наружной, так и о внутренней росписях стен, а также пола. Окна и двери ее выделены бордюром. От двух других расписных моделей жилищ, происходящих из Владимировки, сохранились лишь обломки. Одна из них изображала, видимо, двухэтажную постройку со скругленными в углах стенами (Мовша Т.Г., 1964б). Опорные столбы стен второго этажа, выполненные в рельефе, опираются на платформу межэтажного перекрытия. Стены расписаны черной краской по оранжевому фону. Модель, найденная в Рассоховатке (рис. 13, 2), изображает двухэтажную постройку с балконом над входом, круглым окном в задней стенке второго этажа и выступающим за линию стен межэтажным перекрытием, на которое опираются столбы стен второго этажа (цветная вклейка).
Все известные в настоящее время модели жилищ воссоздают либо внешний вид двухэтажного дома, либо интерьер жилого помещения второго этажа с печью, в которой выпекался хлеб. Детали интерьера имеют строго определенное место: справа от двери — печь, слева — место для помола зерна, в противоположной входу стене — окно. Возможно, это — следствие копирования трипольскими мастерами какого-то единого древнего образца. Интересна модель жилища из горизонта IX поселения Овчарово, относящаяся к первой фазе культуры Гумельница (Тодорова X., 1976; 1978, рис. 63), пока самая ранняя среди моделей жилищ рассматриваемого типа. Это квадратная платформа на четырех ножках с вертикальными стенками, с печью у правой от входа стены и корытообразным сооружением для помола зерна рядом с ней (у противоположной входу стены). Вдоль фасада с широким дверным проемом тянется огороженный с боков узкий балкон. Стенки и широкие столбообразные ножки модели окрашены красной краской. На одной из стенок красной краской нанесены магические знаки. По мнению X. Тодоровой, модель использовалась в качестве архитектурного образца при строительстве. На наш взгляд, она, как и все модели домов, является культовым предметом и в той или иной мере связана с обрядом выпечки хлеба, со стремлением древних земледельцев путем магических действий обеспечить себе обильный урожай. Об этом свидетельствуют и помещенные в модели вотивные сосуды-зерновики, зернотерки, миски, и изображение самого процесса помола зерна. Судя по тому, что на поселениях Владимировка, Попудня, Сушковка и Коломийщина II одна модель приходится на ряд домов, действие заговора, произносимого над ней, должно было распространяться не только на обитателей жилища, в котором она была найдена, но и на семьи, проживавшие в соседних домах. На полностью раскопанных поселениях домашние алтари, как правило, имеются только в некоторых центральных жилищах. В них, очевидно, обитали старейшие члены общины, выполнявшие жреческие функции.