Энергия ахно-волн
Шрифт:
– Лё-ёнечка, – шептала Клара, – каков, а?
Однако подлая натура, как ни старалась Клара приложить её к Лёнечке, никак к нему не клеилась. И, наконец, Клара решила, что во всём виноват этот жадный Майер. А Лёнечка – такая же жертва, как и все тау. И так горячо в это поверила, что навернулись на глаза слёзы.
– Бедный Лёнечка! – всхлипнула она.
Джорджия закатила глаза:
– Не начинай, Кларисса!
Клара опомнилась, и вдруг до неё дошло, как хорошо, как благородно поступила Гоша только что – так потратилась на концерт, чтобы показать ей, Кларе, какую выгоду она может иметь.
– Гошенька, мы богаты! Проси, чего хочешь!
– Конечно,
Их мотнуло так, что они едва успели схватиться за ручки, и Клара только сейчас заметила, что трамвай едет по неизвестному маршруту. Обогнув внезапно возникшую на пути ленивую собаку, вагон вернулся на рельсы и вновь размеренно застучал колёсами.
– Куда мы едем?
– Скоро узнаешь.
Но Клара и сама догадалась и прикусила губу от досады. Опять эти Гошины вылазки, будь они неладны!
Глава 4. Трофей
Мимо проплывали малознакомые улицы. Вскоре они закончились, и в вечерних сумерках трамвай повёз их по далёкому пригороду, по разбитым, с глубокими рытвинами, дорогам, на которых вагон неуклюже подпрыгивал. Когда-то здесь дымили заводы, а сейчас развалины цехов тянулись километрами. Бетонные заборы, поросшие клёном и бешеным огурцом, закрытые на магические замки въездные ворота. К одному из таких замков и лежал их путь.
Снова Джорджия повернула всё так, что Клара не могла ей отказать. Как бы она ни сопротивлялась, Гоша всегда приводила один, но железный аргумент – она, йота, за счет этих вылазок живёт, обеспечивает себя. И Клара, рискуя спокойной жизнью, раз за разом снимала защиту на замке, установленную правительственными службами.
Каждый раз после таких взломов, она запиралась дома на месяц-два и тряслась от страха. А их было немало. Запрещённая магия могла повлечь за собой жестокие откаты – от болезни до сурового наказания вплоть до лишения магии, если вдруг полицмаги обнаружат взлом. Да – она проводила снятие защиты аккуратно, да – потом восстанавливала всё назад, как было. Но кого они с Гошей пытаются обмануть? Любой мало-мальски грамотный сыщик найдёт её по следам магии на раз-два.
Она кляла Джорджию, кляла свою уступчивость и давала страшный зарок, что больше ни-ни.
Пока что всё обходилось слабостью и головной болью, от которых Гоша лечила её пуншем. Время шло, следы её магии растворялись, их жизнь проходила так же незаметно для правительства, как всегда. Полицмаги не являлись, и Клара успокаивалась до следующей вылазки Джорджии на закрытые промышленные территории, которые всегда случались внезапно. Как сейчас.
– Прыйихалы! – устало сказал динамик и трамвай остановился у длинной ленты забора, заросшей кустарником.
Клара, прикрываясь открытым зонтиком от дороги, по которой мог кто-нибудь невзначай проехать, ходила мимо вскрытых ворот: сто метров в одну сторону, сто – в другую. Ну и что, что на небе ни облачка. Ну и что, что её нахождение здесь выглядит неуместно и поэтому подозрительно. Она старательно делала вид, что совершает моцион, и зонтик ей сильно в этом помогал. Сколько уже так? Второй час?
Наконец, через неширокий проём между створками ворот полетели железяки, какие-то банки, грузно брякнула металлом доисторическая сумка, похожая на ридикюль Клары, только матерчатая и неимоверно грязная. И следом, извернувшись змеёй, просочилась из щели Джорджия.
«Ну как змеёй… Гусеницей» – зло подумала Клара, упревшая на закатном солнце.
И не зря.
Гошиному бушприту щель оказалась мала – одна створка распахнулась на всю
Однако победоносный вид Джорджии, прижимающей к груди прямоугольный предмет, поверг Клару в трепет и заставил забыть о шуме.
– Это что – книга?! – с суеверным страхом вымолвила она.
Гоша радостно кивнула:
– Ещё какая! Кларисса, ты и представить не можешь, как нам повезло! Там библиотеку не до конца увезли. Осталось одна коробка, за дверью. Видать, торопились, не заметили.
Клара оглянулась и прикрыла зонтиком Джорджию.
– Ты же понимаешь – если нас кто увидит с книгой – это срок! – прошипела она. – И не откупишься!
Джорджия кивнула. Клара хотела было завизжать, чтобы она немедленно! Сию секунду! Вернула книгу туда, где взяла!
Но глаза у Гошеньки в этот момент были такие… Такие… Клара вспомнила, сколько раз Гоша выручала её, и язык сам собой произнёс:
– Надо срочно спрятать, чтобы никто не увидел!
Вытряхнули из старой сумки хлам, запихнули туда книгу, прикрыв рваньём. Всё железо кое-как засунули в бабушкину крокодиловую кошёлку и, приседая под тяжестью раскопанных Гошей «сокровищ», двинулись к трамвайной остановке.
Когда Клара, уставшая и разбитая дневными страстями, вернулась домой, город уже нырнул в темноту улиц, освещённую редкими огнями.
Неудержимо тянуло лечь и дать отдых ноющим от тяжестей рукам и натоптанным ногам. «Возраст – единственное, над чем магия не имеет власти» – говаривала бабушка, и в такие моменты Клара частенько её вспоминала. Голова гудела, отчего она никак не могла как следует бояться злополучной книги, которую нашла Джорджия.
Но у неё было ещё одно дело на сегодня – разобрать бабушкины комоды и найти «настоящие» деньги – Гоша таки вызвала слесаря, который «работает руками и головой», а не «волшебными пассатижами», и завтра реанимирует «старушку-батарею».
«Я сама, как эта ржавая, доживающая свой век, развалюха» – думала она, пиная в гостиную упирающийся пуфик.
Она села у первого из трёх массивных комодов. Пуфик прогнулся под тяжестью, ножки разъехались, изогнулись сильней в поисках устойчивой низкой посадки. Глубоко вздохнув, Клара открыла самый нижний ящик – кажется, в прошлый раз именно здесь ей попадалась шкатулка со старинными монетами.
Первое, что она вытянула из плотно забитого ларя – газовый тёмно-лиловый шейный платок, свёрнутый в опрятный конвертик, когда-то утерянный среди множества разбросанных вещей, да так и забытый. Ах, Боже мой, сколько же прошло лет! Он ещё хранил аромат духов, которые тогда ещё можно было достать по великому блату. Клара приложила прохладную тончайшую ткань к лицу, вдыхая остатки былой роскоши, как из складок платка выскользнуло что-то миниатюрное, металлическое и легло прямо в ладонь. Серьги! Фамильная драгоценность Райхенбахов! Так же, как и платочек, забытые где-то разиней Клариссой, внучкой Гретхен, урожденной Райхенбах, в крови которой теплилась ещё королевская кровь. Мгновенно щёки и уши загорелись, как тогда, при нотариусе Гофм… Шехф… Хартманн – да! Точно! Зачитывал длинный список бабушкиного наследства, среди которого и эти серьги. Клара думала, что потеряла их, не хватило духу признаться бабушке перед смертью, и она сгорала от стыда, потому что пропали серьги именно после Лёнечкиного концерта, а она, одурманенная его голосом, совершенно не помнила, как просаживала таюни и как возвращалась домой.