Эоловы арфы
Шрифт:
– Верны себе, - мрачно усмехнулся Молль.
– В Кирхгеймболандене первыми обратились в бегство, теперь первыми удрали в Швейцарию.
Все четверо помолчали. Потом Виллих сказал:
– В нашем отряде сейчас немногим больше пятисот бойцов.
– Что ж, это можно считать успехом, - покачал головой Д'Эстер.
– Если бы такой отсев был и в других отрядах, мы еще представляли бы собой немалую силу.
Друзья поговорили с четверть часа и разошлись по своим делам.
Между тем разрозненные отряды все прибывали и прибывали
Вообще-то говоря, позиция по реке Мург, впадающей в Рейн, которую сегодня удерживали силы повстанцев, была, пожалуй, самой удобной для обороны за все время боевых действий. Она представляла собой узкую, километров в двадцать, горловину между границей Вюртемберга и горами Шварцвальда справа и идущей по Рейну границей Франции слева. Для успешной и длительной защиты такого участка фронта у повстанцев могло хватить и войска, и оружия, и боевого духа. Видимо, этими соображениями и объяснялась довольно неожиданная - но не запоздалая ли?
– активность главного командования. Конечно, уж если давать бой пруссакам, то это следует сделать теперь и только здесь - ни лучшего времени, ни более удобного места уже не будет.
Повстанческие силы были расчленены на три основных соединения. На правом фланге от деревни Гернсбах, расположенной на Мурге, в горах, у самой вюртембергской границы, до Ротенфельда, лежащего в долине, на крутом изгибе Мурга, и даже немного дальше к востоку позиции заняла третья дивизия под командованием полковника Томе. Ее соседом слева была вторая дивизия шестидесятитрехлетнего польского полковника Людвика Оборского, она опиралась на Куппенгейм. Оставшийся участок до Рейна и французской границы занимала первая дивизия.
Все три дивизии укомплектованы были, конечно же, далеко не так, как полагается. Например, третья дивизия состояла из шести баденских линейных батальонов, пфальцского отряда в несколько сот человек под командованием неунывающего Бленкера, отряда Виллиха и одной батареи. Не лучше обстояло дело и в двух других дивизиях.
Двадцать шестого июня вечером Виллих был вызван к заместителю главнокомандующего полковнику Францу Зигелю в Раштатт, где располагалась главная квартира. Как всегда в подобных случаях, Виллих предложил поехать с собой Энгельсу.
Зигель принял Виллиха и Энгельса в огромной комнате какого-то пустующего дома. Он поднялся им навстречу из-за стола, крепко пожал руки и, видно по всему, хотел быть любезным и радушным.
Энгельс не видел Зигеля с той памятной встречи с баденским правительством в Карлсруэ, на которой он, Зигель, излагал перед ним и перед Марксом свой план революционного похода на Нюрнберг. С тех пор прошло больше месяца. За это время в Зигеле еще отчетливее стали видны черты несоответствия и противоречия между вчерашним младшим лейтенантом и нынешним полковником, между совсем молодым человеком и заместителем главнокомандующего.
Едва вошедшие уселись в кресла, как Зигель весьма дружелюбно и в то же время решительно сказал:
– Господа, обстоятельства вынуждают меня быть предельно кратким. Настал решительный час. И именно теперь я предлагаю вам, полковник Виллих, взять на себя командование пфальцскими войсками.
Энгельс и Виллих невольно переглянулись.
– Позвольте узнать, а где же Шнайде? Куда он девался? Что с ним?
– Ведь он был так хорош в своей гусарской венгерке, - вставил Энгельс.
Зигель помялся, помолчал, но - делать было нечего - все-таки выдавил из себя:
– Видите ли, господа, он дискредитирован...
– В каком смысле?
– вскинул брови Виллих.
– Как полководец или как человек?
– усмехнулся Энгельс.
Полковничья солидность окончательно слетела с Зигеля, сейчас он был младшим лейтенантом, отвечающим перед старшими по возрасту и по званию за неполадки в своем взводе.
– Печальная история, господа... И нелепая... Его избили собственные солдаты.
Энгельс засмеялся:
– Я предчувствовал, что дело кончится для него чем-то в этом роде! И не посмотрели на возраст!
– За что же избили?
– спросил Виллих.
– И серьезно?
– Да разве он не заслуживал этого еще до того, как вступил в должность командующего!
– продолжал смеяться Энгельс.
– Я не знаю всех подробностей, - уклончиво ответил Зигель, пытаясь снова напялить на себя полковничий вид.
– Да и не в них суть. Главное, генерал дискредитирован. Главнокомандующий и я сочли невозможным его дальнейшее пребывание в должности. И вот предлагаем занять ее вам, полковник Виллих. Вы согласны?
Виллих помолчал, потом резко откинулся в кресле и решительно ответил:
– Нет, не согласен. Я хочу по-прежнему быть со своим отрядом, с которым меня многое связывает. Там я буду полезней. А что касается Шнайде, то его, конечно же, давным-давно следовало сместить. Ваше решение вполне справедливо.
– Да, совершенно необязательно было ждать, пока солдаты изобьют генерала, - сокрушенно вздохнул Энгельс.
– Может быть, вы не хотите расставаться со своим адъютантом?
– уже совсем полковничьим голосом спросил Зигель.
– Мы сделаем так, что он останется вместе с вами.
– Благодарю, - сдержанно ответил Виллих.
– Мы с господином Энгельсом действительно очень сблизились за эти недели, и я не хотел бы с ним расстаться, но дело не только в нем. Повторяю: в отряде я буду полезней.
Все помолчали, обдумывая каждый свое.
– Я могу вам подсказать, господин Зигель, - у Виллиха не поворачивался язык назвать этого юнца полковником или заместителем главнокомандующего, - еще одно совершенно необходимое перемещение в командном составе.
– Что вы имеете в виду?