Эпикриз с переводом
Шрифт:
Поозиравшись по сторонам и всерьёз прислушавшись к происходящему под полом дома, я не почувствовала ничего странного и, положив бутылку и винный бокал в корзинку, шагнула к выходу.
На улице уже темнело. Мрак степенно опускался на чужой, так мною и неизведанный кошачий мир, а вечерний туман плавно стелился по теплой земле. По вполне обычной земле. Трава, кусты, деревья и цветы — все выглядит обычно и привычно. Как будто я не в другом мире, а в своём, в каком-нибудь уютном, курортном городе жаркого края… Ведь здесь всегда тепло.
Календарных времён года
Зато зимы нет совсем. Нигде. Что такое холода и снег, панты не знают. И этому, честно говоря, я была очень рада — не люблю холода, не люблю снег. Ненавижу зиму… С определённых пор…
Нет, не хочу об этом вспоминать.
Грустные мысли я тут же отогнала, натянула на лицо широкую улыбку и, пританцовывая, прошлась мимо густых зарослей кустарника. Свернула на незаметную тропинку и, раскрывая руками ветки, вышла к одиноко стоящей и цветущей яблоне, под которой находилась широкая резная скамейка.
Поставив на неё корзинку, я залезла на скамью с ногами, усаживаясь в позу лотоса. Не убирая с губ улыбку, я огляделась…
Тут, в этом саду, это моё место. Я специально просила о нем: о яблоне, о скамейке и… о нескольких рядах малины напротив скамьи. Малина в этом мире почему-то не растёт. Но у меня, не без помощи чужих волшебных сил, прижилась. И плодоносила почти постоянно.
Вздохнув полной грудью, я полезла в корзину. Достала вино и бокал, налила половинку и, поставив бутылку на скамью, сделала маленький глоток. Посмаковала и проглотила, прислушиваясь к ощущениям.
Хорошее вино, вкусное, в меру терпкое, с тонким фруктовым послевкусием… Сделала еще глоток и на этот раз, решая не выпендриваться перед самой собой, тут же проглотила. За секунду допила остатки вина в бокале и потянулась к корзинке. Из ее недр достала тройной бутерброд, с сыром и колбасой, и съела свой, хоть и вредный, но любимый кулинарный шедевр, беззастенчиво чавкая. Потом налила ещё вина…
Эх, как говорится: "Жить — хорошо! А хорошо жить — ещё лучше". Смогем. Научимся.
Вокруг так здорово. Тихо, спокойно… Я посмотрела на огромное оранжевое солнце, медленно уходящие за горизонт и бросающее на землю свои последние лучи. Красиво. Очаровывает. Не позволяет отвести взгляд. Вот за это я и люблю сидеть вечерами здесь, на самой высокой точке в округе. Внизу, у подножья горы, виднеются дома, в окнах которых уютно горит свет… Там, наверно, кипит жизнь: разговоры, любовь, ссоры, примирения, счастье, горе… Быт.
А я одна. Но сейчас от этого не страдаю. В моей жизни появилось главное — цель. И надежда. На нормальную жизнь. И от этой мысли мне хорошо. От ожидания радостно. Я впервые за последние три года чувствую себя хоть чуть-чуть, но счастливой.
Тут мои щеки резко запылали, а телу стало душно. Я скинула с головы конец капады, потрясла головой и глубоко вздохнула. Нет, погода не поменялась. Наверно, небольшие,
И тут я вдруг вспомнила о своём крайнем пациенте, об исцарапанном панте Ешане. Все-таки я попала в точку с этими боями, и местных деревенских действительно избивает один и тот же пант. Мой сегодняшний пациент, так, между прочим, парень крепкий, высокий, физиологически ничем не обделенный — все мышцы на месте и выглядят так, будто бы он каждый день ходит в тренажерку и качается там по несколько часов… Так каков должен быть тот, вечно побеждающий соперник, а? Из стали, что ли? Или у жителей Пантерии в кошачьем облике все физические достоинства человеческого не имеют никакого значения? Кстати, за все то время, что я здесь, еще ни разу не видела пантов в кошачьих обликах полностью.
Одним глотком допила бокал вина, оно тягуче скатилось по горлу, и я вновь полезла в корзину. На этот раз за сигаретами и зажигалкой. Хоть минздрав и предупреждает, но среди нашего медицинского брата людей с этой привычкой как раз таки больше всех. Нервная у нас профессия. Без вреднючих смол и никотина никак.
Я прикурила, делая крепкую затяжку, и плавно выпустила сладкий, ароматный дым идеально ровными колечками. Сигареты я предпочитала определённой марки — в мягкой пачке с вишневым вкусом. Если уж и вредить себе, то хотя бы с удовольствием.
Наблюдая за творением губ своих, шорох я услышала не сразу. Точнее, сначала я подумала, что это просто ветерок зашелестел листву. Но осознав, что ветра-то нет и вокруг так умиротворенно тихо и спокойно, я настороженно прислушалась. И вновь услышала шелест. И немного испугалась. Ведь сад хоть и числился "моим", но по законам Пантерии все сады в округе считались общественными. Такое понятие, как "частная собственность", распространялась только на жилые постройки. Так что, в принципе, по "моему" саду мог бродить кто угодно.
— Кто здесь? — громко спросила я, вертя головой по сторонам… Никто не обнаружился и не отозвался. И когда я уже подумала, что у меня просто глюки от лишнего количества алкоголя, я отчётливо услышала чье-то порывистое дыхание со стороны кустов моей любимой малины. — Кто здесь? — повторила я. — Выходи, иначе… — что могу сделать иначе, я не знала, но постаралась вложить в эту фразу как можно больше уверенности. Опускаясь глазами по кустам малины, я вдруг увидела два больших и ярких огонька. Присмотревшись, я догадалась, что это никакие не огоньки. Из зарослей, ближе к земле, на меня, плавно моргая, смотрели два больших желтых глаза. Самого хозяина этих глаз разглядеть по-прежнему было невозможно. Но точно могу сказать, что по размерам и форме "огоньков" это явно был не человек. — Твою мать… — моя уверенность тут же испарилась, по телу пробежала волна страха и я, дура, вместо того чтобы бежать в дом, вжалась в спинку скамейки.