Эпоха Аттилы. Римская империя и варвары в V веке

Гордон Колин Дуглас

Однако Аттила остался неподвижным, не меняя выражения лица, ни речами, ни поступками он не показал, что ему сколько-нибудь смешно, пока его младший сын (мальчика звали Эрнах) не подошел и не встал перед ним. Он ущипнул мальчика за щеки и посмотрел на него нежным взглядом. Я был удивлен, что он обращает мало внимания на других сыновей, но дарит вниманием этого, а варвар, сидящий рядом со мной и знавший латинский язык, предупредил меня, чтобы я не повторял ничего из того, что он собирается сказать, и поведал, как провидцы предрекли Аттиле, что его род падет, но будет восстановлен этим сыном. Поскольку гунны затянули пиршество до ночи, мы ушли, не желая продолжать пить.

Когда наступил

день, мы пошли к Онегесию и попросили отпустить нас, дабы мы не теряли времени понапрасну. Он ответил, что Аттила также хочет отослать нас. Спустя какое-то время он стал советоваться с избранными людьми относительно решений Аттилы и составлять письма, которые нужно было передать императору,  – присутствовали его секретари и Рустиций. Этот человек, родившийся в Верхней Мезии, был захвачен на войне и благодаря своему искусству красноречия служил варвару, составляя для него письма.

Когда он вышел из собрания, мы попросили его об освобождении жены Сила и ее детей, проданных в рабство при захвате Ратиарии. Он не противился их освобождению, но желал продать их за большую сумму денег. Мы умоляли его пожалеть их несчастную судьбу и подумать об их прежнем благополучии, и он отправился к Аттиле и освободил женщину за 500 золотых монет, а детей – в качестве дара императору.

Тем временем Крека, жена Аттилы, пригласила нас отобедать в доме Адамия, который заведовал ее делами. Мы пошли с несколькими избранными мужами из местных и были встречены по-дружески радушно. Они приветствовали нас любезными словами и кушаньями. Каждый из присутствующих вставал и со скифской щедростью подносил нам полную чашу, а после, обняв и поцеловав выпившего, принимал кубок обратно. После обеда мы пошли в свой шатер и отправились спать.

На следующий день Аттила снова пригласил нас на пир, и, как и раньше, мы пришли к нему и пировали. Оказалось, что рядом с ним на ложе сидел не его старший сын, а Оэбарсий, его дядя по отцовской линии. Во время пира он обращался к нам с учтивыми речами и велел передать императору, чтобы тот дал Констанцию, посланному к нему Аэцием в качестве секретаря, жену, которую обещал. Констанций приехал к императору Феодосию вместе с послами от Аттилы и сказал, что устроит длительный мир между римлянами и гуннами, если император даст ему богатую жену. Император согласился и пообещал отдать ему дочь Сатурнина [82] , человека, славящегося богатством и родовитостью. Однако Сатурнина убила Афинаида, или Евдокия (ибо ее называли обоими именами), и Зенон не соглашался исполнить это обещание. Этот человек был консулом и командовал большим отрядом исавров, с которыми во время войны его назначили охранять Константинополь. Затем когда он командовал войсками на Востоке, то увез деву из ее жилища и обручил ее с неким Руфом, одним из своих приближенных [83] . Когда у него отняли деву, Констанций стал умолять варвара не оставить без внимания нанесенное ему оскорбление и просил, чтобы эту или иную деву, которая принесет приданое, отдали бы ему в жены. Поэтому на пиру варвар приказал Максимину передать императору, что Констанций не должен обмануться в своих чаяниях, зароненных императором, ибо императору не пристало лгать. Аттила отдал этот приказ, поскольку Констанций обещал ему деньги, если за него будет сосватана богатая женщина из римлян.

Мы ушли с пира с наступлением ночи, и прошло три дня прежде, чем нас отпустили, почтив приличествующими дарами. Аттила послал Бериха, знатного человека и правителя многих деревень в Скифии, который сидел выше нас на пиру, послом к императору по различным причинам, но главным образом потому, что в качестве посла тот мог получить подарки от римлян [84] .

Когда, путешествуя, мы остановились в какой-то деревне, был пойман скиф, который

пришел с римской стороны в землю варваров, чтобы шпионить. Аттила велел посадить того на кол. На следующий день, когда мы ехали через другие деревни, схватили двух человек, являвшихся рабами скифов; их руки были связаны за спиной, поскольку они убили своих хозяев во время войны. Скифы распяли их, поместив головы обоих на двух перекладинах с рогами.

Пока мы ехали по Скифии, Берих сопровождал нас в путешествии и казался спокойным и дружелюбным, но как только мы пересекли Дунай, он усвоил враждебное отношение к нам из-за некоторых предшествующих случаев или из-за того, что узнавал от своих слуг. Он забрал коня, которого прежде подарил Максимину,  – Аттила приказал всем знатным людям при своем дворе выказать расположение к Максимину подарками, и каждый, включая Бериха, прислал ему коня. Приняв нескольких, Максимин отправил остальных назад, стремясь своей скромностью показать благоразумие. Берих забрал коня обратно и более уже не ехал и не ел вместе с нами. Дошло до такого, хотя в земле варваров с нами был заключен договор о дружбе.

Оттуда мы продолжали свой путь через Филиппополь к Адрианополю. Остановившись там, мы поговорили с Берихом и упрекнули его, что он молчит, сердясь на людей, не сделавших ему ничего дурного. Оказав ему внимание и пригласив пообедать с нами, мы двинулись дальше. По пути мы встретились с Бигилой, собиравшимся возвращаться в Скифию; мы сообщили ответ Аттилы на наше посольство и продолжили путешествие обратно.

Прибыв в Константинополь, мы думали, что Берих оставил свой гнев, но тот не утратил своей дикой натуры. Он снова находился в ссоре, обвиняя Максимина, что тот, когда ехал в Скифию, будто бы сказал, что полководцы Ареобинд и Аспар [85] не имеют влияния на императора и он презирает их силу, ибо видит их варварское непостоянство [86] .

Когда Бигила прибыл туда, где случилось остановиться Аттиле, его окружили и схватили варвары, приготовившиеся к этому, и забрали деньги, привезенные Эдекону. Когда они привели его к Аттиле, тот спросил, зачем он привез так много золота. Бигила ответил, что оно для обеспечения себя и сопровождающих его, чтобы из-за недостатка припасов или нехватки лошадей или вьючных животных, которая могла случиться в долгом путешествии, он не отклонился бы от цели своего посольства. Оно также предназначалось для покупки пленников, ибо многие люди на римской земле просили его освободить их родственников.

Тогда Аттила воскликнул: «Презренная тварь (так он назвал Бигилу), ты больше не избежишь правосудия благодаря своим измышлениям. У тебя не будет никакого оправдания, чтобы избежать наказания. У тебя с собой больше денег, чем нужно для пропитания, чтобы купить лошадей или вьючных животных или освободить пленников, что я к тому же запретил делать Максимину, когда он пришел ко мне». Сказав это, он приказал, чтобы сына римлянина (который впервые сопровождал Бигилу в землю варваров) убили мечом, если только Бигила не ответит раньше, зачем и для какой цели привез деньги.

Когда тот увидел, что его сыну грозит смерть, то разразился слезами и причитаниями и громко кричал, что по справедливости меч должен быть обращен против него, а не против юноши, не сделавшего ничего дурного. Он без колебаний поведал о плане, задуманном им, Эдеконом, евнухом и императором, и беспрестанно умолял, чтобы его предали смерти, а его сына освободили. Когда Аттила понял из того, что рассказал Эдекон, что Бигила не лжет, то приказал заключить его в оковы и поклялся, что не освободит его, пока его сын не отправится назад и не привезет ему еще пятьдесят фунтов золота в качестве выкупа. Один был связан, а другой отправился на римскую землю; Аттила послал в Константинополь Ореста и Эслу.